Событие действительно без преувеличения крайне важное — в жизни любого человека первая Большая Гора оставляет особенный незабываемый след. Это рубеж, одно из ключевых событий, каких даже за длинную насыщенную жизнь накапливается совсем немного. И также безусловно, что после Горы вы станете другим человеком. Каким? Более сильным, смелым, уверенным или напротив уязвленным и ослабленным? Здесь все в ваших руках. Мотивация и решимость — наиболее важные слагаемые успешного восхождения. Но под решимостью не стоит понимать намерение любой ценой подняться на вершину. Гора стояла эпохи до вас и таковой останется и дальше на тысячелетия, а вот человеческая жизнь мимолетна и хрупка.
В моем понимании, решимость в горах — это осознанное намерение в любой момент отказаться от восхождения. Мы идем в горы не для того, чтобы стать печальной погрешностью в статистике несчастных случаев. Да, горы непредсказуемы и многое остается за границами человеческих возможностей предугадывания и подготовки. Но если есть возможности минимизировать риски, то почему бы не выбрать между двумя полюсами: быть смелым или быть старым альпинистом?
Повернув вовремя вниз, вы всегда сможете вернуться на гору позднее (через день, месяц, год) и закрыть свой гештальт. В мире уже нет насколько значимых вершин, чтобы остаться в истории альпинизма вторыми Джорджем Мэллори и Эндрю Ирвином (английские альпинисты, погибшие в 1924 году при восхождении на Эверест, факт первенства подъема на вершину которого, до сих пор является предметом споров и экспедиций). В первой части заметки я уже упоминал, что восхождение считается завершенным не тогда, когда вы поднялись на вершину, а тогда когда вы спустились с нее. Вне зависимости от того, добрались ли на самом деле Мэллори и Ирвин до вершины — спуститься с нее они не смогли, а значит восхождение является несостоявшимся. Мы идем в горы, для того, чтобы сделать нашу жизнь насыщеннее, но никак не короче.
Эльбрус — обманчивая простота
Наверное, многие встречали утверждение, что Эльбрус это простая гора. Действительно, с технической точки зрения классические маршруты на Эльбрус с юга (категория 1Б) и севера (2А) не представляют из себя никаких сложностей. Здесь нет мест на которых требуются навыки скалолазания, командной работы на скалах и т.п. — весь маршрут проходится ногами и только на отдельных участках вам, возможно, потребуется страховка за перила или в связке. И когда вы смотрите на Эльбрус от канатной станции Гара-Баши (3850 м), то в ясную солнечную погоду вам будет казаться, что вот она вершина, до нее уже рукой подать! Час-два расслабленной прогулки и вот вы уже на ней!
Как видите — перспектива дает крайне обманчивое представление о расстояниях! И чтобы вы окончательно расстались с иллюзиями относительно Эльбруса: в 2016 году на нем (неофициально) погибло около 30! человек, в то время как за сезон этого же года Эверест (несравнимо более сложная во всех отношениях гора) унес жизни (официально) только (очень неуместное слово в таком контексте, но вынужден подчеркнуть разницу) семерым альпинистам. Причины такой чудовищной разницы просты, но тем не менее остаются для многих пустым звуком:
1) Отсутствие официального регулирования по допуску на маршруты Эльбруса. В тоталитарном СССР контрольно-спасательная служба кропотливо проверяла наличие у восходителей принадлежности к спортивным обществам, группам, наличие подготовки. Сейчас любой желающий может беспрепятственно выйти на маршрут любой сложности. Я встречал упоминания о срыве с «Косой полки» незадачливого восходителя на ногах у которого были… шлепки!
2) Быстро меняющиеся погодные условия. Ясная безоблачная погода на Эльбрусе может превратиться в снежный буран буквально в течение часа. Учитывая, что это все сопровождается резким падением давления и температуры — риск обморожений, срывов на леднике, потери ориентации, а также развития гипотермии увеличиваются многократно. В таких условиях даже летом Гора может «забрать» даже очень опытных, прошедших восьмитысячники альпинистов — что говорить о дилетантах? При «нулевой» видимости без навигатора можно блуждать по горе часами.
3) Огромные открытые пространства склонов горы покрытые ледниками. Ледники на Эльбрусе могут достигать толщины нескольких сот метров — естественно, что при их движении образуются трещины, обильно засыпаемые снегом во время частых снегопадов. Помимо трещин, особую опасность представляет возможность срыва с ледника (с юга, например, это участки вдоль верхних скал Пастухова и Косая полка). Зарубиться на перемерзшем зимнем (бутылочном) льду крайне сложно, а найти на таких пространствах упавшего в трещину на глубину десятки метров человека — дело практически нереальное.
4) Большая высота горы и вытекающие из этого последствия горной болезни при недостаточной акклиматизации (в тяжелых случаях — отек легких и мозга). Это вообще отдельная тема и на ней я ниже отдельно остановлюсь на примере собственного опыта. Если трещины, низкие температуры и плохую видимость жители равнин еще как-то могут воспринять как осязаемую угрозу, то вопрос высокогорной акклиматизации остается для них (точнее нас) абстрактными словами. Между тем, следует понимать, что чем ближе гора находится к полюсу Земли, тем ниже опускается граница «жизни и смерти». Это связано с тем, что атмосфера Земли из-за центробежной силы ее вращения сжата на полюсах и, напротив, утолщена в районе экватора. Вряд ли вы найдете точные цифры соответствия высот, но из просмотренных мною источников следует, что эмпирически шеститысячник на крайнем севере будет соответствовать примерно семитысячнику в Непале. По этой причине и Эльбрус по акклиматизации будет сложнее (процесс будет длительным) нежели чуть более высокий (на 250 метров) Килиманджаро.
5) Немаловажным также является и то, что при штурмовом восхождении туристам приходится набирать крайне большую высоту — при выходе с бочек у станции Гарабаши (примерно 3870-3900 метров) до западной вершины (5642 метра) придется преодолеть около 1800 метров по высоте и более 10 километров по протяженности! Поэтому на южном маршруте, многие восходители экономят силы и пользуются услугами ратраков или снегоходов, которые забрасывают их вплоть до верхних границ скал Пастухова.
6) Собственное легкомыслие в недооценке рисков этой «простой горы». Без комментариев.
Надеюсь, я обосновал почему так «заморочено» готовился к восхождению (благо — вы еще часть про экипировку не читали))?
На этом закончим с техническими подробностями и перейдем к самой увлекательной части повествования — акклиматизации и восхождению!
Вперед и вверх!
27 апреля — 1 день
Последние дни перед выездом на Эльбрус пролетели молниеносно, словно листы в отрывном календаре. Общий сбор иркутской и пермской частей группы был запланирован на вечер 27 апреля в одной из гостиниц поляны Азау, с которой и начинается канатная дорога на вершину Эльбруса с юга.
Растянувшись на весь день, прилетающие в аэропорт Минеральных Вод, пересаживались в такси и через 2,5 часа прибывали к условленной точке сбора. Поскольку я протянул с покупкой авиабилетов, то удалось попасть только на рейс, прибывающий в Минеральные Воды в семь вечера. Недели за три до вылета, жена также загорелась желанием провести майские праздники на фоне Кавказских гор — и вот я уже лечу не один: со мной летит жена (Аня) и уже знакомый вам по многим отчетам трехлетний сын Мишка. На гору они конечно не пойдут, а будут знакомиться с природой Кавказа внизу.
Мы прилетели в Минеральные Воды под вечер — вышли в старом терминале (обратные вылеты почему-то производятся из нового). В Минводах популярные онлайн-сервисы такси не работают — пришлось брать такси тут же за стойкой агентств. Взяли приору с детским креслом за 2,2 тыс. рублей.
Дорога по уже ночному Приэльбрусью оказалась ничем не примечательна — все виды оказались скрыты быстро навалившимися сумерками и лишь только при подъезде к подножью Кавказского хребта за окнами, в свете луны, стали громоздиться исполинские скалы. На поляну Азау приехали уже после полуночи — нашли гостиницу, плотно поужинали и легли спать. За стенкой храпели иркутяне…
28 апреля — 2 день
Утро разбудило щебетанием птиц и ярким солнечным светом! Из окна открывались волнующие виды на склоны горы, настроение и самочувствие было отличным. За завтраком встретились с иркутской и половиной пермской части группы — всего восемь человек. Еще двое пермяков должны были приехать в Азау районе обеда.
После завтрака довольно быстро собрались и выдвинулись к канатной станции для подъема на Гара-Баши. На этом моменте многие опытные туристы уже зароптали — «Какие подъемники, вы там чего за завтраком наелись? А как же акклиматизация?». Ну да, в самом деле — еще вчера днем мы были на равнине с высотой в 50-100 метров над уровнем моря, вечером перепрыгнули на 2350 (высота поляны Азау) и провели там ночь, а утром уже собираемся подняться на 3850 метров! С учетом последующего планового радиального выхода, за сутки получался набор высоты более 4 километров!
Чтобы было понятно, почему это не очень хорошая идея — придется еще раз вернуться к теории акклиматизации. Как я уже упоминал, основная проблема больших гор это не ледники и крутые склоны, а низкое парциальное давление из-за уменьшающегося с каждым шагом к вершине количества кислорода в воздухе. При резком наборе высоты у альпиниста развиваются симптомы горной болезни: самые обычные из них — головная боль (ощущается практически всеми из-за отекания тканей головного мозга и давления на стенки черепной коробки), тошнота, расстройство кишечника (из-за гибели его микрофлоры в виду недостатка кислорода), бессонница. В крайних случаях у человека может развиваться отеки мозга и легких с последующими потерями сознания и развитием комы. Единственным действенным способом спасти потерпевшего в таких случаях является срочное введение такие препаратов как дексаметазон и немедленный спуск на максимально низкую высоту.
Чтобы избежать таких последствий и симптомов практикуется постепенная адаптация организма к условиям высокогорья. Обычные сроки акклиматизации на Эльбрусе 7-10 дней, а вот восхождение на Эверест потребует уже 50-60 дней. В таких условиях организм успевает перестроить жизненно важные функции: прежде всего увеличивает выработку эритроцитов в крови, гемоглобин которых, обеспечивает захват молекул кислорода и перенос их в ткани тела. Объяснять почему адекватное поступление кислорода в мозг является условием выживания — думаю, никому не надо. В отношении мышц все не так очевидно, поэтому позволю себе цитату из книжки Андрея Антонова «Основы силового тренинга»:
Максимальный объем крови (МОК) достигает 18-25 л/мин у нетренированных лиц при достижении максимальной ЧСС (Физиология мышечной деятельности, 1982). В этот момент сердце доставляет организму максимум кислорода. При МОК 20 литров и пульсе 160 ударов в минуту объем транспортируемого кислорода составит 4.3 литра в минуту. Почему же тогда нетренированный человек не бежит по мастеру, и более того начинает задыхаться поднимаясь на третий этаж? Потому что в мышцах у него мало митохондрий (энергетических органелл, обеспечивающих выработку АТФ — примечание мое). Мы знаем, митохондриях глюкоза окисляется с участием кислорода и дает в процессе окисления 38 молекул АТФ, углекислый газ и воду. А вне митохондрий, без кислорода она расщепляется, образуя 2 молекулы АТФ и молочную кислоту. Без митохондрий мышца не может использовать кислород. Сердце гонит к мышцам объем кислорода достаточный для того чтобы бежать по МС, но мышцы берут из него лишь ту часть, размер которой лимитирован количеством митохондрий, а остальной кислород проходит вхолостую. Молочная кислота образующаяся при внемитохондриальном расщеплении глюкозы распадается на лактат и ионы водорода. А высокая концентрация в мышце ионов водорода как раз и служит причиной утомления и отказа мышц. Ионы водорода в крови взаимодействуют с бикарбонатным буфером, вызывая резкое повышение уровня углекислого газа в крови, который интенсифицирует внешнее дыхание и повышает ЧСС. Вот она причина одышки и учащения сердцебиения, а не слабая работа сердечно-сосудистой и дыхательной систем. Эти две системы как раз работают с огромным запасом прочности.
Данное описание физиологии окисления полностью справедливо и для условий гор с оговоркой, что здесь окисление ограничивается прежде всего не количеством митохондрий в мышцах, а количеством кислорода, который может захватить гемоглобин (содержащие его эритроциты) в крови. Поэтому, физическая активность у неподготовленного восходителя и вызывает быстрое закисление (жжение) в мышцах, бешеную одышку и сердцебиение. Учитывая это, при восхождении не следует допускать перехода в анаэробную зону — держим низкий или очень низкий темп, обеспечивающий адекватный возможностям организма процесс окисления в мышцах.
В целях плавной и максимально безопасной адаптации к высоте, в практике акклиматизации существует правило «акклиматизационной пилы» — 1000/500. Оно означает, что максимальный набор высоты в сутки не должен превышать 1000 метров, а отдых (сон) должен быть не ниже чем на 500 метров от максимально набранной высоты.
В нашем же случае мы его нарушали в корне, а это значит, что наверху нас наверняка должна была настигнуть «горняшка». Еще при обсуждении процесса восхождения в групповом чате, я задавал вопрос идеологу восхождения — матерому покорителю Саян Евгению — а не стоит ли нам, для лучшей «акклимухи» по подъема на Гара-Баши сходить на высоту в 3 км, скажем на Чегет? В тот момент он ответил — «Подумаем». На месте же на мой повторный вопрос Евгений философски возразил — «Зачем лезть на гору в противоположном направлении?». В виду того, что я в группе был самый «зеленый» в плане туризма, мне пришлось лишь смириться с этим решением.
От поляны Азау наверх идут две канатные дороги: старая маятниковая «Эльбрус-1» (кабинка на 20 человек стоя) и новая гондольная «РОМА-1» (на 8 сидя). На старой канатке с одной пересадкой на станции «Старый Кругозор» (3000 метров) вы сможете подняться до высоты 3500 метров (станция Мир). Чтобы подняться выше, вам придется докупить билет на новой ветке до станции Гара-Баши (3850). Используя новую канатную дорогу вы избавлены от необходимости последующих пересадок на соседнюю канатку — единый билет позволит подняться до Гара-Баши. Цена подъема (актуально на даты нашего визита) по Эльбрус-1 до станции Мир (500 рублей в обе стороны) плюс 400 рублей (в обе стороны) от Мир до Гара-Баши на новой. Единый билет на РОМА-1 до Гара-Баши в обе стороны обойдется вам в 1400 рублей. Как ехать: дешево и сердито или подороже и в красоте — решать вам.
Еще в гостинице, закинув на себя загруженный под завязку экипой и продуктами рюкзак (в районе 35 кило), я сразу ощутил какой-то подвох. Цитируя мудрого Карлсона: «Что ж ты врал-то, что тебе семь лет? Весишь-то ты на все восемь!». Да…рюкзак даже на высоте 2350 метров явно потяжелел и прилично.
С каждой новой станцией, манипуляции с поклажей давались мне все сложнее. Выйдя на Гара-Баши и попробовав по-молодецки вскинуть свою торбу на спину я едва не «поплыл». Пришлось опереть рюкзак на ограждение и степенно вдеть плечи в лямки — ну здрасьте, приехали…
На Гара-Баши пути пермяков и иркутян расходились — наша «бочка» находилась в 30 метрах над Гара-Баши в лагере «Семь вершин», а иркутяне сняли одинокую большую «бочку» дальше по склону с видом на гламурные «сигары» приюта «LeapRus». Теперь стоит представить участников: в пермскую команду входил я, Тимур (42 года) и его друг Виталий (точно больше 40) с сыном Данилой (15 лет). В составе байкальских восходителей: ранее представленный предводитель дворянства Евгений, Игорь, Дмитрий, Стас. Возраст всех — старше 40 лет. Кроме того, мужской коллектив разбавляли девушки — Татьяна и Галя (с возрастом тут боюсь соврать — скажем, чуть старше 25))) У всех участников (кроме меня и сына Виталия) приличный или большой туристический опыт, однако на высотах более 5 километров до этого был лишь один — несколько лет назад Дмитрий уже поднимался на западную вершину Эльбруса. У всех остальных в активе максимум Белуха с ее 4,5 км.
Я попрощался со своими семейными (они поднялись на экскурсию вместе со мной) и потопал вместе с Тимуром в ангажированную бочку. Виталий с Даней должны были подняться до закрытия канатки сразу по приезду из Минвод. Бочка оказалась вагончиком, разделенным на два отсека — в каждом деревянные нары на четыре койко-места и небольшой столик. По объему и обстановке очень напоминает купе поезда.
Сбросали вещи по углам, достали палки и вышли в первый радиальный выход. Предполагалось выйти на 4100 м. Первые шаги в гору мне всегда даются тяжеловато, однако спустя несколько минут жжение в мышцах прекращается, организм втягивается в темп и шагается довольно сносно. Дойдя до Приюта-11 понимаем, что силы еще есть и самочувствие вполне позволяет пройти еще немного. На отметке 4200 метров я останавливаюсь и несмотря на то, что часть группы упрямо лезет в гору, принимаю решение разворачиваться — я все пытаюсь хоть немного следовать (ха-ха три раза) правилам правильной акклиматизации.
Обратите внимание как на кадрах меняется погода. Пока мы поднимались на Гара-Баши в небе не было ни облачка! В момент начала нашего подъема на горизонте появились легкие белые облака, а когда мы вышли на 4200 метров они начали заметно заволакивать небосклон.
Я уже собрался спускаться и тут слышу как меня кто-то окликает — на проносящемся мимо снегоходе вижу жену и ребенка! Оказывается Аня захотела расширить границы ознакомительной экскурсии и взяла прогулку до 4400 метров на снегоходе. Перекинувшись со мной парой фраз они пропадают в снежном вихре и уносятся вверх. Я остаюсь дожидаться их.
Спустя несколько минут они возвращаются обратно и слезают со снегохода — Аня решает прогуляться вниз пешком. Погода за это время начинает меняться совсем быстро — небо с вершины уже заволокло и оттуда на низины спускается снежная пурга. Но на нашей высоте еще светит солнце, а в из-за облаков проглядывает Кавказский хребет.
Насколько позволяет нам самый маленький участник, спускаемся вниз по склону — но тут нас догоняет снегопад. Следом за ним Мишка тоже начинает сбоить — ножки у него заплетаются в снежной каше и я беру его на руки. Через какое-то время замечаю, что он становится вялым и у него слипаются глаза. Понять что с ним — хочет ли он спать или у него так проявляются симптомы горной болезни невозможно. Мне становится очень тревожно, Аня срочно вызывает снегоход обратно — прогулка экстренно завершается. С напутствием как можно быстрее спускаться в Азау, отправляю их вниз.
Из-за снегопада видимость падает уже до нескольких десятков метров, но при этом ветра особо нет и в одной флисовой кофте мне не холодно. Иду и ругаюсь и на себя, что не отправил семейных сразу вниз и на жену, что потащила ребенка в первый же день на такую высоту. Уже на подходе к бочке отзванивается Аня — они уже ниже Кругозора и Миша чувствует себя хорошо. С облегчением выдыхаю.
Дойдя до бочки переодеваюсь в сухой комплект термобелья и вместе с Тимуром перекусываем сухофруктами и орехами. Тимур все время набирает Виталия — время уже довольно много — вот-вот должна прекратить подъем канатка, а он до сих пор не загрузился в нее, теряя драгоценные минуты в продуктовом магазине на поляне Азау.
На меня накатывает сонливость — поначалу я ее принимаю за усталость. Отзванивается Виталий — он успел запрыгнуть в последний вагончик и мы идем встречать его на Гара-Баши. Тимур чувствует себя хорошо, а вот моя вялость быстро перерастает в мутящее состояние — начинает болеть голова, меня мутит, в животе происходит что-то совсем не связанное с хорошим пищеварением. Тем не менее стойко дожидаюсь приезда Виталия с Даней и мы все дружно тащим пакеты с продуктами и рюкзаки в бочку. Парни не теряя времени решают сходить в гости к иркутянам, вооружаются сырокопченными деликатесами, а я совсем расклеиваюсь — классическое проявление симптомов горной болезни. «Ну я же говорил!» (с)
Так как несмотря на сильную сонливость и тошноту, в животе происходит революция (коктейль димедрола с пургеном никто не пробовал?), напиваюсь «Смекты» и, закутавшись в спальник, отрубаюсь. Открываю глаза уже в полной темноте — рядом слышно похрапывание моих спутников. Время — глубокая ночь. Немного поворочавшись, присоединяюсь к ним же.
29 апреля — 3 день
Продрав наутро глаза, первым делом начинаю сканировать собственное состояние и с удовлетворением отмечаю, что кроме небольшой головной боли других негативных симптомов нет. По местному шесть утра, но привыкшие к еще более раннему временному поясу, отзвонились иркутяне — они уже давно проснулись и собираются на выход.
В районе восьми утра на склон выкатываемся и мы. Мы с Тимуром пытаемся нагнать ушедших на полчаса до нас иркутян, а Виталий с сыном остаются на бочке — им торопиться некуда, у них сегодня небольшая прогулка. Идем довольно ходко, но каждый час приходится останавливаться для передохнуть, попить чая. Примерно через два с половиной — три часа достигаем верхней гряды скал Пастухова и тут начинаются небольшие проблемы: то и дело встречаются неприятные ледяные участки и нам без кошек идти по ним крайне некомфортно. Скорость падает, требуется значительная поддержка на палках. Изрядно запыхавшись, все таки достигаем иркутян, курящих бамбук на верхней границе скал. После отдыха я чувствую себя довольно свежим, а вот Тимур наоборот выглядит усталым.
Спускаемся вниз на бочки — солнце прилично подпекает, утренние снежные колтуны превращаются сырую кашу. Во мне просыпается аппетит — я урча сметаю припасы: сырокопченую колбасу, доширак, сыр, сухофрукты с орехами, пряники. Мои товарищи, напротив — вяло пожевав снедь, закутываются в спальники и мужественно борются с симптомами недостаточной акклиматизации. В иркутском лагере обстановка схожая — сегодня в гости к друг другу никто не идет. Один я маюсь поиском общения ))
Остаток вечера занимаюсь нехитрым бытом — вода принесенная с Азау в бутылках уже заканчивается, приходится идти на общую кухню и на газовой плите топить в кастрюлях снег. На высоте вода закипает крайне неохотно — огню также не хватает кислорода. Примерно за час все-таки заливаю кипятком все термоса — утром заниматься этим времени не будет.
А тем временем солнце неумолимо склоняется к западной вершине Эльбруса — выйдя в туалет, я как минимум пару раз возвращаюсь за камерой. Краски, свет, облака — все меняется непредсказуемо. Вроде наснимал уже все что хотел, отнес камеру в бочку, пошел таки по своим делам — вах! вах! и опять бежишь обратно )))
30 апреля — 4 день
Утреннее пробуждение и опять традиционное сканирование состояния организма. Сегодня еще лучше — совсем небольшая головная боль, а во всем остальном прекрасное, выспавшееся самочувствие! Ура! Погода тоже великолепная — над головой бездонная синь!
Пытаемся выйти с Тимуром немного пораньше и не сильно отстать от иркутян. Сегодня мы сразу надеваем кошки — у нас в планах подняться до брошенного МЧС-вского Ратрака на высоте 4950 метров. Где-то вдоль скал Пастухова от меня отстает Тимур — он часто останавливается, подъем ему дается тяжело. Я же стараюсь пусть и медленно, но идти без остановок. На более крутых участках я лишь сильно снижаю скорость. Несмотря на ясную погоду, после скал Пастухова приличный ветер — приходится натянуть на лицо бафф. Даже на таком ветру в движении достаточно связки термобелье-флиска-мембрана.
Никуда не спеша примерно за четыре с небольшим часа выхожу к Ратраку — силы еще есть и я, не останавливаясь, продолжаю восхождение. Встречаю идущих навстречу Дмитрия и Галю — они уже сходили на Косую полку, Гале стало нехорошо. Идти приходится по голому льду на сильном уклоне — психологически мне
дается это с большим напряжением — иду на кошках в первый раз и сразу в таких непростых условиях. Где-то на середине пути к Косой полке (навигатор показал 5018 метров) решаю разворачиваться. Фиксирую состояние — за исключением небольшой усталости во всем остальном чувствую себя превосходно.
Спускаюсь до кафешки на Гара-Баши и с наслаждением съедаю превосходный нажористый лагман, запивая его литром чая. После небольшого отдыха на бочках, подводим итоги: я перевыполнил план, преодолев отметку в 5 километров, Тимур из-за самочувствия был вынужден повернуть на 4600 метров, Виталий поднялся до полки на 4730 метров, а Данила халявил где-то на нижних скалах Пастухова. Он вообще не проявляет мотивации к восхождению, что очень огорчает.
Все, кроме меня, чувствуют себя неважно — у всех болит голова и общая вялость. Мне хочется общения и уговорив Тимура подвигаться, в его компании иду в гости к иркутянам. У них тоже продолжается борьба с высотой — большинство лежит лежкой. Девушкам после спуска стало совсем хреново, у Стаса поднялась высокая температура — у всех остальных состояние получше, но тоже не айс. Не хватает только Игоря — как оказалось в три часа ночи он уже ушел на штурм. Где-то на седловине в районе 11 часов его видел земляк, но до трех часов дня он так и не вернулся на бочку.
Погоняв с ними чаи и не дождавшись Игоря (как оказалось позднее, он поднялся на западную вершину и спустился к шести вечера), уходим в свою бочку. Меня начинают одолевать рефлексии: согласно прогнозу погода начинает портиться, иркутяне решают заканчивать акклиматизацию и спускаться в Азау, а мои пермяки совсем не выглядят готовыми к штурму вершины. Как идти, с кем идти, когда идти — все эти мысли неотступно крутятся у меня в голове. Договариваемся с Тимуром утром выйти еще раз до Ратрака — надеюсь, что при моей поддержке он все же сможет преодолеть свой заколдованный барьер на 4600 метров…
До отбоя остается только продолжить медитацию на закатные горы.
Продолжение следует… Слава роботам.
