К началу похода Ермака: Казаки – разбойники?

В детстве у нас были классные дворы – большие и никаких машин. Бежишь по дорожкам, по тропинкам, сворачиваешь в подворотни, пролезаешь через кусты – успевай только стрелочки мелом ставить! Ещё быстрей! Сердце «разбойника» бешено колотится – догонят!

За тобой бежит орава «казаков», зачёркивает стрелочки. Наших поймали и привели в «штаб». Он был в заброшенной школьной теплице.
Сам погибай – товарища выручай! Хоронишься в засаде, чтобы внезапно ворваться к служивым и «распятнать» товарищей…

Казаки-разбойники! Детская игра.

Кассак, козак — тюркское слово, и означает «вольный, свободный человек». Странно, в той игре всё наоборот. Свободных людей называют разбойниками. Тот, кто их ловит по наказу штабного головы, не может считаться казаком, вольным человеком. Служивый – это человек подневольный. Тогда настоящие казаки – разбойники?

До XVI века казаками называли степные племена. Семён Ремезов, описывая Сибирь, именовал так хасаков (киргиз-кайсаков): «А по Степи калмыки и мунгалы и казачья орда, ездят на вельбудах, а кормятся скотом«.
Не-ет, Семён Ульяныч! Что ни казак — то с Дону!

Когда золотоордынцы ушли с Приазовья, на опустошённой земле стали казаковать севрюки, сходцы из городков Северской земли. К ним шли каневские черкасы, запорожцы – черкашени.

На притоках Дона росли казачьи станы. Появилась особая русь — казачья самобытная орда Сарыаз-ман. Такое имя удальцам дал ногайский хан Юсуф. Пётр I звал их сарынью.

В отвоёванных степях «господа-головы – азовцы» сами устанавливали себе законы и правила. Атамана выбирал казачий круг. Без атамана казак сирота. Товарищи поздравляли и посыпали его голову землёй. Чтобы помнил — головой отвечает за землю и станичников.

Казачьи станы щедро поливались кровью. Крымские татары и ногайцы беспрерывно делали набеги на Дикое Поле. Они жгли станицы, истребляли донцов. Атаманы вольных людей, попавшие в руки кочевников, удостаивались особых почестей – их закапывали в землю или сажали на кол, с них живьём сдирали кожу. Рядовых казаков везли на невольничьи рынки в Крым или Азов. Оставалось пепелище с обугленными костями.

Кому Дон тих, а кому – лих. Казаки отвечали набегами, ногаев и татар в плен старались не брать. Донцы не только выжили, но и вышли к низовьям Волги. Летом 1548 года отряды Миши Черкашенина заняли волжскую Переволоку, отбив у крымцев древний путь с Дона. Вести о том дошли до Москвы Белокаменной. Князь Юсуф жаловался на казаков Ивану IV.

Юный русский царь ответил, записав казаков в разбойники:

«И те разбойники живут на Дону без нашего ведома, а от нас бегают…И наши люди добыти их не могут…И которых добудем, и мы их казним…И нечто тех разбойников ваши люди переимают, и вы б их к нам прислали. И мы их у себя велим казнити ж…

…на поле всегды всяких лихих людей много розных государств. И тех людей кому мочно знати? Хто ни ограбит, тот имени своего не скажет. И гости б ваши ходили однолично бережно, а нам их на поле беречи нельзе«.

Двойная политика. Ногайцы и татары, которые жгли станицы, убивали и насиловали, уводили людей – это ж степняки, чего с них возьмёшь. И только казаки – разбойники?

В Степи никто не соблюдал московские уложенья и правды, там были свои законы. Не ищите праведников в Диком Поле.

Такой же была политика Ивана Грозного в отношении Ногайской орды и Крыма. На Дон от Москвы казакам слали секретные грамоты с поощрением «промышлять заодно» против соперников, чтобы те были сговорчивей: «когда же нам послужите, и мы вас пожалуем своим жалованьем«.
Разбойники понадобились, чтобы взять Казань и разбить Астраханское ханство. И стали героями — казаками. Игру в казаки-разбойники придумал русский царь!

Восток – дело тонкое. Грамота Ивана IV «атаманам казатцким и казакам всем без омеры» на их же исконные земли – не столько признание Войска Донского. Это признание земель царёвой вотчиной. Правда, стрельцами Степь не удержишь.

Чтобы иметь поддержку на Дону и Волге, царю требовалось разделить казаков на «добрых» и «воров». Среди них были люди, склонные к ратным подвигам и службе. Да, были и охочие до разбойства и грабежей, как в любом народе. В Москве был создан особый, Разбойный приказ.

Не пойман – не вор

В 1557 году гонцы Посольского приказа заверили Ногайскую орду, что царь ставит на Волге «казаков добрых вам на береженье, в которых воровства нет«. Отряд атамана Ляпуна Филимонова, героя Астрахани, встал на волжской Переволоке. На Елан-Иргизе (Большом) устроилась сотня стрельцов Степана Кобелева. Пожалте на повольный торг, ногаи родныя. Царь при этом «велел с Волги казаков всех сослать«. Пасынков.

Не пойман – не вор. Бежишь по дорожкам, по тропинкам, сворачиваешь в лес. Вчерашние товарищи гонят тебя, как зверя. Ещё быстрей!

Сердце «разбойника» бешено колотится – догонят!

Такая игра.

Донские казаки не пахали землю, не сеяли хлеб – это строго каралось. Будет нива – придут царёвы данщики, со своим уставом в чужой огород.

Станицы были в гневе. Кто привёл царских вояк на казачьи земли? Филимонов!?

Недовольные казаки собрались у Переволоки и пригласили «доброго» атамана Ляпуна на войсковой круг. Товарищество казнило его по приговору. Астраханская судовая рать была перебита «ворами», казна захвачена. Из Казани на усмирение были отправлены стрельцы, но казаки ушли на Дон.
С Дона выдачи нет!

В летописях 1560 года сказано: «Казаки вороваху по Волге… Благочестивый же Государь послал на них воевод своих со многими ратными людьми и повеле их имати и вешати…«.

Таким вышло старшинство (образование) Волжского казачьего Войска.

Позже у Переволоки собрал дружину молодой Токмак. Прозвали его за удар, словно токмаком – колотушкой для трамбовки земли. Когда строили хату, пол токмачили из глины, лошадиного навоза и соломы. Тёплый пол получался.

Товарищем Ляпуна по Астрахани был атаман Андрей Шадра. И ему пришлось уйти с Дона. Токмак гнал Шадру вверх по Дону, в глухие степи. На пути через Сал, Маныч, Куму и Терек остались курганы Андрей-Тюбе. За Тереком гребенские казаки остановились, основав Андреев городок.

Не за Крестным целованьем

Не помогло царю заигрывание с Ногайской ордой. Она окрепла. С кочевий Заволжья ногайцы усилили набеги на станицы. Казаки при уходе на Ливонскую войну оставляли украйны без защиты. Ногаев по царскому велению переправляли через Волгу «как своих»!

Очутившись на крымской стороне, они вместе с татарами выжигали казачьи станы дотла.

Ногайские послы добивались от крымцев помощи войском, чтобы отбить Астрахань. И османские султаны мечтали извести русских на Дону. Господа-головы стояли накрепко между Крымом и Ногайской ордой, не давая им объединиться, и тем спасали русское государство.

Крымский хан решил повоевать Русь. В 1571 году его успешная вылазка закончилась сожжением Москвы. В том году Боярская дума утвердила «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», который составил Михаил Воротынский.

В 1572 году Девлет-Гирей бросил на Москву войско вместе с янычарами и ногаями. Князь Воротынский разбил его в Молодинской битве. Погибла ногайская конница с мурзой Теребердеем. В следующем году ногайцам припомнили участие – «приходили козаки из Астрахани и Сарачик разорили«. (Сарайчик — столица Ногайской Орды)

От героя до разбойника один шаг!

Слава о талантливом полководце, победившем крымцев, разлетелась по всей России. Она шла вместе с молвой, как царь во время битвы сбегал из Москвы. В 1573 году боярин Воротынский попал в опалу, его зверски замучили под пытками. Предание гласит, что Иван Грозный подгребал к нему посохом горящие угольки.

При Молодях насмерть бились с татарами и донцы атамана Миши Черкашенина, среди которых был Токмак. Через десять лет Ермак и Черкашенин снова будут защишать Русь в конце Ливонской войны. Мишка сложит голову под Свиной башней, так и не дав полякам захватить Псков.

Так кто же они, донские и волжские удальцы – добрые казаки или разбойники?

Герои или воры? Истинная картина сложнее.

Она не белая, когда перо тобольского епископа Киприана превратило ватажников Ермака в огненных серафимов, сразивших кучумлян пищалями по Божьему Промыслу. Она не чёрная, когда в поздних летописях его казаки стали всего лишь «ворами».

Казаки защищали родную землю от полчищ крымских татар и ногайцев. А вместе с ней и Русь. Казаки проливали кровь не за Ивана Грозного, не по прихоти московитов.

Донцы и волские отстаивали право на вольную жизнь, самобытность и уклад!

Исторически сложилось, что с Россией казакам было легче отбиться от степных орд. Они были кровно заинтересованы победить крымское и астраханское ханства, азовских турок впридачу. Тут и просить не надо, сами придут.

С другой стороны, России без казаков невозможно было удержать границы с Крымом, Ногаями и Литвой. В царскую рать нанимались простые посадские люди. Они служили ополченцами или «сволочью». Кто такая сволочь? Сволочь в обозах волокла пушки и груз на телегах.

Русский царь посылал на Дон за помощью – к союзникам! Обещал жалованье и богатый дуван (добычу), не без этого. Лады, поможем.

Казан проверяют по звону, а казака – по слову. Атаманы были верны слову, участвуя во взятии Казани. По станицам бегали черноглазые казачата. Господа-головы воевали за Россию на западе.

Пришли казаки с Дону, погнали поляков до дому.

Они — воры? Ворам проще купцов на перевозах грабить, сбывать осетрину с чёрной икрой — чего им смерти на чужбине искать?

Великая Степь всегда жила набегами, это был способ добычи и обороны от злейших врагов. Нельзя судить казаков, сидя на диване в стольном граде. У них была суровая жизнь в полях диких. Только они могли остановить набеги на Русь, перебить невольничьи переправы, ослобонить взятых в полон русских людей.

Казаки никому не кланяются. Их независимость и преданность традициям раздражала московские власти. Первый донской атаман Миша Черкашенин не присягал царю, понимая последствия для Дона. Казачье око видит далёко.

В 1632 году царь Михаил Романов потребовал от казаков присягнуть и целовать крест. Вольные люди его просветили, напомнив историю союзничества:

«Крестного целования на Дону казачьими головами не повелось.

— При бывших государех старые казаки им, государям, неизменно служивали не за крестным целованием.

— В которое время царь Иван стоял под Казанью и по его государеву указу атаманы-казаки выходили с Дону, и с Волги, и с Яика, и с Терека, и Сусар Фёдоров и многие атаманы и казаки ему, государю под Казанью, служивали не за крестным целованием.

— При Михайле Черкашенине во Пскове сидели в осаде не за крестным целованием.

— Донской атаман Ермак Тимофеевич покорил Сибирское царство не за крестным целованием«.

Вот так.

За поворотом опять поворот

Больно переменчив был Иван Грозный. Захотел — Новгород искупал в крови. Не избежали опричных погромов другие русские города. Царь – вот кто первый разбойник!

Казаков прибывало из беглых. Одни продолжали стоять на Дону против Крыма. Другие были на Волге в судовой рати. Третьи шли на войну Ливонскую.

В 1575 году Иван IV настоял, чтобы венчали на царство «великого князя всея Руси» касимовского татарина Симеона Бекбулатовича. А сам уехал из Кремля в удел на Петровке. Иван Московский «ездил просто, как боярин, в оглоблях«. Чужими руками Иван IV отобрал у монастырей старые грамоты на земли и неземное количество денег. «Добрый царь» вернул себе скипетр в 1576 году.

Следующий год был самым успешным в Ливонской войне. Вся Ливония, кроме Ревеля и Риги, была взята русской армией. Это аукнулось на юге.

Волжские атаманы Иван Кольцо, Савва Болдырь и Богдан Барбоша, Иван Юрьев и Никита Пан прижали к ногтю степные улусы. Удальцы освобождали русских из ногайского плена. Праведное дело? Кому как. Царь вёл с ногайцами переговоры об их участии в Ливонской войне, политика-то поменялась.

На Каспии в 1577 году атаманы потопили суда персидских и бухарских послов. Ивану Грозному была важна торговля с Персией и Бухарой. В октябре царь отправил на Волгу отряд стрельцов под началом стольника Ивана Мурашкина, чтобы подыскать место для новых крепостей. Заодно — «воровских волжских казаков пытать, казнить и вешать«.

Был ли там Ермак, избранный старшиной станицы Качалинской? Полагаю, он воевал в Ливонии, по-прежнему в отрядах Миши Черкашенина.

А в станицах качались виселицы. На устье Яика спасались от казней отряды Ивана Кольцо, Нечая и Барбоши. С ними были волгские ватаги Ивана Дуда, Якуни Павлова и Якбулата Чембулатова, Никиты Уса и Первуши Зея. Казаки не забывали ногайцев, и платили им той же монетой.

Не пройдёт и четырёх лет, как летучие гусары Стефана Батория заставят Ивана Грозного превратить казаков-разбойников обратно в героев.
И будет казакам слава!

И будут новые опалы…

Победителей не судят

Когда-то я был пионером в лагере «Искра» под Двуреченском. Сосновый лес скрывал деревянные корпуса шестнадцати отрядов. Вместо дискотеки я убегал на скалы. Вечером с них был виден красивый закат над Сысертью. потом спускался в черёмуховые заросли на берегах с песчаными пляжами. Переплывёшь речку – попадёшь на поля с горохом и кукурузой. Те божественные места у Змеиной горы ещё не были затоплены водохранилищем.

Лагерь был от оборонного завода «Автоматика». Военные шефы устроили нам «Зарницу». Эту игру придумала учительница из села Мысы Пермской области. Первый раз в неё играли 23 февраля 1964 года. Из пионеров формировали две армии.

В нашем войске пацаны выбрали меня командиром. Офицер, улыбаясь, вручил погоны с майорскими звёздами. Со складов привезли армейскую форму образца 1943 года. На нас она «висела», но – смотрелась! Ребята привыкали к штанам галифе. Мы пришивали подворотнички к гимнастёркам и учились заправлять их за ремень без складок. Девчонки стали «сестричками».

У кого были сапоги — драили до блеска. У меня, к сожалению, сапог не было. И ремня путнего тоже. И ничего! Хопёрские казаки вообще в лаптях ходили. Интересно, донцы за это их звали чигами.

Как обычно, была строевая подготовка с песнями, марш-броски с противогазами и учебными автоматами наперевес. Шефы старались – шашки дымили, безобидные кочки грохотали взрыв-пакетами. Народ с перепугу падал на землю. И, не вставая, ел землянику.

Вражеское войско и казаки начали «войну» друг против друга. Наши соперники ушли по берегу Сысерти.

Через час я повёл свою армию верховьями скал, где знал каждую тропинку. Ребята вихрем пронеслись по камням. Разведке удалось вычислить нарушителей границы. Засаду готовили тщательно. По моему сигналу началась внезапная атака.

Крики «Ура!» застигли неприятеля врасплох. Кричали даже девчонки. Лавина казаков обрушилась на штаб противника, срывая у врагов погоны. Было захвачено знамя. Казаки-разбойники победили. В нашу честь был салют из ракетниц!

Победу отметили купаньем, пока власть не перешла обратно к вожатым и физрукам. С речки я увидел над лесом столб дыма. От ракетниц начался пожар. И где! За Чёртовым мостом – в Горелом лесу, где сплошной сухостой. Туда побежало человек шесть из нас.

Километры пролетели быстро. Стена огня медленно шла по лугу, пожирая траву и коряги. Пока она была по пояс. До леса оставалось метров пятьсот. За ним — наш деревянный лагерь и 700 детей. Ясно, от верхового пожара бегом не спастись.

Мы влезли в этот ад, и начали колошматить огонь палками, сучьями, чем попало. Топтали пламя ногами. Кеды дымились, подгорали волосы и ресницы, слезились глаза. Руки в ссадинах. Огонь остановился, но не утихал. Лишь через два часа появились взрослые. Они заблудились.

Нас не прогнали. Большие мы были уже, 13 — 14 лет! К ночи огонь победили окончательно. В кузове ГАЗ-66 мы вернулись в лагерь героями. Девчонки с восторгом смотрели на нас, обгоревших, в прожжённых футболках.

Утром вызвали «на ковёр» к начальнице лагеря. Оказалось, мы не герои…

Оторвы. Из-за нас начальство могло угодить в тюрьму! Наш поступок не красит звание пионера. Пора применить высшую меру наказания… отчисление из лагеря с позором. Ужас!

Всё верно. Вроде…

Физруки и кочегары подбадривали – молодчики! Они заступились за нас, и мы были прощены. Победителей не судят.

Предыдущие части цикла «К началу похода Ермака»:

Часть первая: Сылва-Сылвица. Камень у поворота

Часть вторая: Ермак на Чусовой. Ватаманов берлог

Часть третья: Закаменные пути. Грамота на Сибирь

Часть четвертая: Исчисление новых лет. Новогодний поход

Часть пятая: Люди Степи, Люди Воды

Часть шестая: Война Ливонская, пищаль затинная

Часть седьмая: Про Мишку честное слово