К началу похода Ермака: Ферязь на Сылве

Август отметился первыми холодами. Над Чусовой появились туманы. Утреннее солнце искрилось в капельках росы на траве. Небо стало спокойным, голубым. Максим Строганов стоял на верхнем посадце Чусовского городка и всматривался вдаль.

Не появится ли на высоком берегу пыль столбом от копыт, не мелькнут ли в ней синие зипуны казацкие, а средь них золотые ферязи атаманов? Нет, не видать Ермакова войска.

Скорей бы. Месяц назад кое-как молодчие люди Максима с пищальниками отбили Чусовской городок от вогуличей. Их поднял на бунт мурза Бегбелий Агтагов. Из Орла-городка прислал помощь Никита Строганов, Григорьев сын. И Сылвенский острожек «инородцы безвернии» осаждали. К Верхолузью от Остяцких улусов подошли. И на Юрман-реке показались. Эх, сколько пашни пожгли да мельниц мутовчатых!

Одно утешало Максима. С починка Дылдина и Плёса тамошние крестьяне Иван с Петром сена навезли. Ещё бы, там сена — 60 копен. Гладь коня не рукой, а мукой. Коней казацких тоже потчевать придётся. Да где они?

А вдруг опять вогуличи объявятся? Сможем ли без казаков устоять?

Максим с тревогой оглядывал Чусовской городок. Писцовые книги Михайлы Кайсарова сохранили для нас его облик – «деревянной рубленой, едучи в верх по правой стороне реки Чусовой, а у него трои ворота, да четыре башни наугольных глухих, а меж ворот и башен городень по мире 220 сажен, да на городке наряду три пушечки железных«.

А также пищали сороковые, семипядные, затинные – Строгановы продали в Москве немножко соли, прикупили немножко пушек. Одна надёжа на пушкарей, если Ермак не подоспеет.

Семён, младший дядя Максима, больше надеялся на помощь Божью. И частенько хаживал в Богоявленский храм — «древян клетцки вверх шатром», за обереженье попросить да грехи прошлые отмолить.

Он не слишком жаловал посадских молодчиков с пищальниками — помнил их хватку. Восемь лет назад по царёву указу Семён «за воровство» был выдан братьям Якову и Григорию головой – «со всеми животами, людьми и запасами». Дело прошлое, да и братья уже в земле.

Ферязи в Новолетье

Близилось Новолетье 7090 года от Сотворения мира. Ермак, прозванный товарищами Токмаком, поспешал. Обещал Максиму войско в тысячу сабель, но не вышло. На казацком круге за поход в пермские земли поднялись шапки всего из шести сотен.

Поверили ратному командиру атаманы Иван Кольцо и Богдан Брязга, Никита Пан и Матвей Мещеряк, Яков Михайлов и Савва Болдырь. Большинство казаков ушло с круга, и осталось на Яике с Барбошей. Иван Кольцо пристально глянул в глаза Токмаку и процедил: «Мотри, голова ответит!»

Казаки вышли к устью Иргиза на Волгу, чтобы начать сибирский путь. Но главным в дружине был не Ермак, это заблуждение. Всё решал круг атаманов, на котором голос волжских был сильнее. Однако они были в розыске и опале. Потому старшим выбрали Ермака, а правой рукой – Ивана Кольцо.

В романе «Князь Серебряный» А.К. Толстой описал товарищей Ванюхи Перстня: «Вооружённые молодцы беспрестанно выходили из глубины леса и присоединялись к товарищам. Много было между ними разнообразия. Сермяги, ферязи и зипуны, иные в лохмотьях, другие блестящие золотом, виднелись сквозь ветви дерев. У иных молодцов были привешены к бёдрам сабли, другие мотали в руках кистени или опирались на широкие бердыши. Немало было тут рубцов, морщин, всклокоченных голов и бород нечёсаных«.

Неслучайно среди зипунов были ферязи, блестящие золотом. Ферязь – арабское слово. Так на Руси называли старинную мужскую и женскую одежду с длинными рукавами, без воротника и перехвата. Бояре одевали золотые ферязи, празднуя Новолетье (1 сентября), а также Рождество, Христово Воскресение и Троицын день. Так, наверное, на Семёнов день нарядились атаманы, разобрав богатый дуван от купцов-ордобазарцев и ногайского посольства.

Заблуждением является и непременное путешествие казаков «в стругах». Правды и Мамай не съел. Половцы, ногайцы и крымцы, вогулы и сибирские татары – кто только не ходил на Русь. На мохноногих лошадёнках шли, не на стругах! Так быстрее и надёжней. Казаки чем хуже? Казак без коня, что воин без ружья.
Казак с конём и ночью и днём!

С берегов Яика на Волгу пробирались удальцы степями-перелесками. Не дураки, чтоб через Астрахань идти. На Волге уже качались струги с парусами орлёными – царская судовая рать. Она царёв указ готова сполнить – воров «имать и вешать»! Матёрые ушкуйники, чай, не туристы – расписными на стрежень выгребать. На Каму надо прошмыгнуть тихо, мимо городков и острожков. Перевозы-перелазы, переволоки известны.

И ложка дорога к обеду – Строгановы ждут. Реки ждать не будут, в замороз уйдут. С тяжёлой лодкой идти вверх тыщу вёрст быстро не получится. Это не вниз по течению. И сколь груза в лодочку положишь? А сколь на себе караван утянет? Когда путь на стругах закончится, дальше на своих двоих пойдёшь? Или сылвенские татары с иренскими гостей прямо ждут с конями — не дождутся? То-то.

На правом берегу Волги казаков ждал целый табун первоклассных лошадей, угнанных у Батугая, ногайского карачея-батыря. Матюша Мещеряк, оглядев лошадок, цокнул с присвистом. Кони в лугах, что жемчуг в шелках! Добрый конь в беге, что сокол в небе — понеслась путь-дороженька козацкая. Споймаем Жар-Птицу!

Вторжение Аблегирима

Царь Иван IV в 1570 году получил знаковое послание от сибирского хана Кучума: «И ныне похошь миру — и мы помиримся, а похошь воеватися — и мы воюемся!» Началась шахматная партия вдолгую. Шахматы – это война. Восточная партия была войной нелинейной, со всеми средствами и силами. И войны вроде нет, но противник действует.

Ногайцы заключали мир с Москвой, а русские земли на Волге разоряли. Им отвечали вольные донцы, вступавшие в союз с русским царём. В нужный момент на ногайские улусы обрушивались волжские ушкуйники, вынуждая к переговорам Урус-бия.
Кучум и Урус устраивали на Руси мятежи — то луговых и горных черемис поднимут, то вогуличей. Иван Грозный нашёл управу на них — казаков.

Но это ж не царское войско, какой с царя спрос? Воры-разбойники, если что.

Царь разрешил Строгановым призывать на службу «охочих казаков», остяков и вогулов, «которые нам прямят». Проигрыш на востоке обернулся бы потерей Перми и строгановских вотчин. В 1573 году на Чусовую вторгся сибирский царевич Маметкул, выспрашивая «куде идти ратью в Пермь?»

С братьями Яковом и Григорием Иван Грозный встретился весной следующего года в Александровой Слободе. Думали думу, как поступить с ханом Кучумом. Солезаводчики оставались одни против сибирских татар. Что взамен?

Пришлось Ивану IV пожаловать «именитым людям» земли «за Югорским каменем, в Сибирской украине«. Разговор был тяжёлым, царь гневался. Обыкновенно под руку ему попадался Годунов. Судя по записям Латухинской степенной книги, Яков целил Борису Годунову раны, нанесённые царём.

Год 1581-ый оказался богат на исторические события и совпадения. С Ливонской войны Ермак пришёл на Волгу, где казачки уже натворили делов с ногайским посольством. Урус-бий держал связь с Кучумом. Сибирский царь отправил своего вассала Аблегирима воевать Пермь. В это время казацкая дружина шла на Каму.

На Новолетье ждал Максимко Строганов «злата ферязя», спасителя Ермака. Ферзь – самая сильная фигура в шахматах. Не дождался. Больше тридцати вёрст в день пройдёшь – коня загонишь! И ковра-самолёта не было. Не успевал Ермак к сроку на Чусовую. Вместо него «о Семёни дни приходил Пелымский князь ратью, а с ним людей семьсот человек«. Князь Аблегирим с вогуличами к концу августа преодолел Каменный Пояс старым путём по Лозьве и Вишере.

Вассал Кучума обрушился страшным боем на пермские земли. Били челом Максим и Семён Строгановы о том царю – «их де слободки на Койве, и на Обве, и на Яйве, и на Чюсовой, и на Сылве деревни все выжгли, и людей и крестьян побили, жон и детей в полон поймали, и лошади и животину отогнали«. Вот тебе и первое сентября, Семёнов день!

Своротили по ошибке

В сентябре 1581 года пелымский князь с вогуличами ещё стоял «около Чюсовского острогу». Откуда ему было знать о подходе сил Ермака? 26 сентября казаки столкнулись с обозами Аблегирима и разбили их. Максим Строганов наверняка выдохнул.

И поближе со спасителями познакомился. Они «дружине своей у Максима взимая с пристрастием, а не вовсе в честь или взаймы, но убити хотеша и жита его разграбить и дом его и при нём живущих разорити в конец, и приступи к Максиму гызом«. Чем же купец успел удальцов так прогневать?

Они собрались тут же идти в погоню за пелымским князем. Запросто от казаков не уйдёшь, дело чести. Однако на то припасы нужны. «Максим же увещеваше их Богом и государем, что числом их запасов дати, и о том прося у них кабалы: егда возвратитеся, на ком те припасы по цене взяты и кто отдаст точно или с лихвою?»

С лихвою? Тут и я едва бы удержался. Хоробрые донцы с хлынами тебя оберегать пришли, а ты процент с них хочешь драть, шкура?! Определённо, деньги человека портят.

Вольные козаки поправили солезаводчика: «Из них же войска паче всего Иван Кольцов с есаулы крикнуша — О, мужик! Не знаешь ли, ты и теперь мёртв, возмём тя и расстреляем по клоку«.

Мужиками на Дону исстари звали безродных и безземельных. Надо сказать, слово неуважительное.

В обчем, договорились. Казакам дали и снаряженье, и проводников. Вот только, куда они направились, говорит лишь Кунгурская летопись: «погребли по Сылве вверх и в замороз дошли до урочища Ермакова городища, ныне словёт, …и по-за Камени вогулячь воевали«.

По Сылве? Странно. Аблегирим, если уходил по Чусовой от ермаковцев, то должен был путь держать к Пелымскому княжеству, на север. Река Сылва, наоборот, приходит к Чусовой с юга. По ней невозможно пересечь Камень — Уральский хребет.

Миллер в «Сибирской Истории» объясняет просто, что Ермак, отправляясь в Сибирь вверх по Чусовой, «своротил из нея по ошибке в Сылву«. Маху дал!

Историк Р.Г. Скрынников не поверил: «Согласно писцовым книгам 1579 года, местность по Сылве принадлежала Максиму Строганову. По берегам реки располагались укрепленный острог, деревни и мельницы. Как могли казаки проплыть мимо и не заметить их, остается загадкой. Этого мало. Максим Строганов дал Ермаку проводников. Как они могли заплутаться на Сылве, и вовсе необъяснимо«.

И я не верю. Через 30 вёрст от устья Сылвы дружина Ермака должна была пройти через Сылвенскую слободу (село Троица). И Максим Строганов разрешил разорять свои же владения?

А главное – зачем Ермаку было нужно подниматься по Сылве на юг? Чтобы за Суксуном поискать вогуличей где-то в уфимских степях?

Они оказались «по-за Камени» — значит, дружине потребовалось проделать весьма долгий путь от Торговища до верховий Сылвы, обратно на север. Тогда волоком (его ещё надо знать!) Ермак мог бы выйти к устью Сулёма или Утки Межевой – опять на реку Чусовую. Так он изначально на ней был! Выйдя к торговым путям Сибирского царства, казакам пришлось бы держать бой тяжёлый, а не заниматься лёгким грабежом вогул.

Похоже, историю с «ошибочным поворотом на Сылву» вписали кунгурские церковники из своих интересов. Оказалось, казаки Ермака даже «доспели обещанием часовню» на месте сылвенской зимовки, а некоторые «вечно оселишася». Вот так, ослушались казаки и бросили атаманов на Сылве?

«Наплювать, наплювать — надоело воевать,
Моя хата с краю — ничего не знаю«.

Так появилось сразу два камня Ермака – и на Чусовой, и на Сылве. Будто два атамана шли по разным рекам, кто на восток, кто на юг! И зимовали-то они в разных местах, строили часовни…

В 1899 году, в деревне Баронской была построена новая часовня Николая Чудотворца на месте весьма древней. Значит, когда-то на Чусовой часовню в Утке-Городке тоже «доспели обещанием»?

Два камня Ермака – не новость. Во времена железных караванов железо и лес стали сплавлять не только по Чусовой. По Сылве, Усьве и Койве, другим уральским рекам тоже сплавляли. Сплавщики зачастую копировали названия чусовских бойцов. Так проще держать в уме лоцию, без карт. И не только Ермаки, на горных речках свои камушки Стрельные да Омутные объявились.

Казачье изложение

В летописях, появившихся после казачьего «Написания» Ивана Александрова (Черкаса), неоднократно переписывали историю. То убирали Строгановых совсем, то, наоборот, возвеличивали. Растягивали начало похода в Сибирь на три года, создавая алиби волжским ушкуйникам и делая из них божьих агнцев.

Отсрочили на год гибель Ермака, иначе станет ясно, что с помощью в Москве опоздали и про атамана забыли. Иван Грозный скончался — наследством занимались, не до Сибири было!

Прозвище Ермака «Токмак» заменили на «Повольский», а воеводу Болховского вдруг переименовали в Волконского (так некоторым было приятней), и так далее.

Писцы «своротили по ошибке», да не одной. Почитайте исследования А.Т. Шашкова, историка из Екатеринбурга. Он показал, что наиболее достоверно история покорения Сибири отражена Погодинским летописцем, и все летописи о походе в Сибирь восходят к протографу – «Написанию» Ивана Черкаса, Александрова сына Корсака. В нём и была ключевая мысль:

«И охрабри Бог не от славных мужей, ни царска повеленья воевод, и вооружи Бог славою и ратоборством атамана Ермака Тимофеева сына, прозвище ему было у казаков Токмак«. Это значит, что победа была одержана казаками, а не воеводами царскими или Строгановыми.

В казачьем изложении Кучум отвечает на свой же вопрос.

– Я победил в граде Сибири Едигера и Бекбулата. А кто меня победил, из царства выгнал?
— Немногая рать из простых людей с Ермаком. Обратились мои дела против меня.

«Хто мя победи, из царства отгна? Ведаем, от простых 6о людей Ермак и не со многими прииде и толико зло сотвори, вой моя изби и меня посрами… Яз победих во граде Сибири князей Едигера и Бекбулата и многое богатство приобретох, також ни от кого послал, а ныне обратились мои дела противу мне«.

Начало похода Ермака остаётся тайной, особенно странная зимовка на Сылве. О ней ничего не говорит казак Черкас. Начиная с боя на Чувашевом мысу Иртыша между казаками и кучумлянами, разные летописи о походе Ермака сходятся.

Восточную партию Кучум проиграл, хоть и погиб у противника «Ферязь» в кольчуге, блестящей на солнце золотом. Однако сибирский царь надолго пережил Ивана Грозного.

Шёл 7092 год от Сотворения мира. Март перевалил за середину. На московских улицах веяло весной. По проталинам плелась иссохшая старуха. Костлявой рукой она гладила крепостные стены, пытаясь незрячими глазами увидеть башни Кремля.

Лекарственный «коктейль» с ртутью и мышьяком постепенно делал своё дело.

Окружённый «заботой» Бориса Годунова, Иоанн Васильевич скончался.

Смерть удивилась, когда пришла за царём — он играл в шахматы.

1. e2-e4 e7-e5
2. Кg1-f3 Кb8-c6
3.Сf1-c4 d7-d6
4. Кb1-c3 Сc8-g4
5.Кf3:e5 Сg4:d1?? (жертва ферзя)
6.Сс4:f7+ (шах) Кре8-e7
7. Кс3-Кd5 Х (мат)

Литература:

1. Погодинский летописец и начало Сибирского летописания,
2. Сибирский поход Ермака: хронология событий 1581 – 1582 гг.
3. А.Т. Шашков, Известия УрГУ, 1997 г.