Очёр. Место, где нет времени

Зимний Очёр, кажется, всё время в сумерках. Приметы времени теряются, растворяются в снежной дымке, и, выйдя из автобуса на знаменитой очёрской плотине, туристы оглядываются растерянно. Кажется, они хотят спросить не «Где мы?», а «Когда мы?» Лишь проезжающие — не слишком, надо сказать, часто — автомобили напоминают о реальности, о сегодня. В остальном же — то ли строгановские времена, то ли глубоко советские. Одно ясно: век гигантских ящеров давно закончился. Хоть это понятно…

Здесь, в окрестностях плотины одного из самых больших прудов в Европе, некоторые даже говорят — самого боль­шого, времена сошлись в одной точке, в одном фокусе. Вот — удивительная советская экстраваганца: три мону­мента, установленные на массивных постаментах прямо в воде пруда. Классическая до рези в глазах гипсовая скульптура героев советского эпоса — космонавта, сталевара и девушки с колосьями, а на соседнем постаменте, как расшифровка смысла скульптурной композиции, — надпись «Слава труду». А на третьем… На третьем была, разумеется, «Слава КПСС», пока тёмной августовской ночкой посреди ­1990-х ­годов её не утащили отважные охотники за металлоломом. Теперь на третьей опоре — лого­тип Очёрского машиностроительного завода, установленный здесь в 2011 году. Вот и связь времён!

Кстати, это действительно опоры, а не постаменты. Три гигантских бетонных блока — всё, что осталось от местной гидроэлектростанции. Она когда-то была, так же как и ещё несколько мини-электростанций на реке Очёр. Ещё один привет из прошлого, уже гораздо более давнего — название реки: «Ош шор» — по-коми-пермяцки «Медвежий ручей».

Очёр — волшебное место. Здесь ничто не пропадает, всё сохраняется: доисторические животные и растения, наследие каменного и бронзового веков, артефакты строгановских вотчин, советский монументализм. Здесь не просто застыло время — оно здесь сконцентрировалось. Кажется, брось что-то в очёрскую почву — потомки непременно найдут.

Поправочка: в первую очередь сохраняется не простое, а уникальное. Совсем рядом с плотиной — храм Миха­ила Арх­ангела, роскошное строение в стиле классицизма ­1830-х годов постройки. Три портика с колоннами — на три стороны света! Но не это сбивает с ног, а бесконечное чугунное кружево, обвивающее фасад. У здания есть большой купол, но нет колокольни: вместо этого звонница из кова­ного чугуна устроена прямо на фасаде, над входом, и к колоколам ведут с двух сторон две чугунные лестницы. Кажется, что ­фасад украшен ажурной лентой.

Это не просто необычный архитектурный элемент, но ещё и демонстрация творческой мощи машиностроительного завода — кормильца города на протяжении веков. Не единственная демонстрация: чугунный забор вокруг храма — из той же серии. Изготовленный в середине XIX века, он полностью повторяет рельеф местности: идёт под уклон, причём секции забора не становятся одна за другой «лесенкой», а соединяются ровной лентой. Совсем недавно, уже в XXI веке, упавшее дерево повредило одну из секций, и было решено её заменить, но как ни старались современные наследники строгановских мастеров, не смогли понять, как же им рассчитать форму этой секции, чтобы она встала в забор, как родная!

Пришлось обойтись без новой секции забора. Отремонтировали старую.

Обходя по периметру легендарный забор, рано или поздно упрёшься взглядом в бревенчатый сруб водонапорной башни. Могучая, словно часть старинной оборонительной стены, и знакомая каждому пермяку старше 40 лет… Когда-то такие водокачки стояли по всему городу, да, собственно, по всем прикамским городам, но уцелела такая башня только в Очёре. Местные с удивлением смотрят, как туристы наперебой фотографируют водокачку, но говорят о ней с нежностью: вспоминают, как собирались здесь хозяйки с вёдрами, словно в клубе. Вот где все новости можно было узнать!

В двух шагах от водокачки — главная достопримечательность Очёра: солнечные часы. Далеко не каждый город, будь он большой или маленький, может похвастать, что у него есть центр — настоящий центр, та самая точка, где сходятся все пути и направления. В Очёре такой центр есть — часы установлены на перекрёстке, через который проходит поток заводчан в начале и в конце рабочего дня, направляясь по домам от проходной — или утром к проходной, за которой виднеются длинные одноэтажные корпуса. Точно так же, потоком, шли рабочие в те времена, когда местные инженеры установили часы, в солнечный день показывающие самое точное время.

Забавно, что время они показывают московское, и многие очёрцы из-за этого считают, что московское время — настоящее наше, природное! Прозаичные объяснения о том, что виновата в этом вовсе не природа, а причуда авторов часов (расположили бы иначе цифирки на циферблате, и время было бы другое!), во внимание не принимаются: мифология — она всегда сильнее, чем рацио.

Между часами и местным краеведческим музеем расположился Парк пермского периода. Он, конечно, поменьше, чем Jurassic Park Стивена Спилберга, ну так и пермские ящеры куда меньше, чем динозавры! Вот они — прекрасные металлические скульптуры, брутально угловатые и в то же время очень живые. Ящеры сделаны в натуральную величину, и хотя по сравнению с тирексом они просто котята, но комодского дракона могли бы и сожрать.

Историю легендарной очёрской находки туристам расскажут в краеведческом музее имени Александра Нецветаева, и расскажут так, что каждый гость почувствует это редкое, трудно передаваемое словами ощущение первооткрывателя, когда скелеты древних животных появляются из земли один за другим, один за другим — так что руководитель раскопок, пермский палеонтолог Иван Чудинов едва успевал придумывать им названия. Так древние ящеры получили причудливые имена: очёрия Нецветаева, биармозух (в честь легендарной Биармии), ивантозавр, в названии которого зашифрованы имя и отчество учителя Чудинова — Ивана Антоновича Ефремова, палеонтолога и писателя-фантаста, и, разумеется, самый популярный ящер пермского периода — эстемменозух миракулюс, то есть «венценосный удивительный».

Когда Родерик Мёрчисон открыл пермский период, это была всего лишь безликая геологическая эпоха. Открытие Александра Нецветаева и Ивана Чудинова сделало пермский период живым, обитаемым. Неудивительно, что произошло это открытие на очёрской земле — ведь здесь ископаемая флора и фауна буквально под ногами. Стоит поковырять в срезе горы Кокуй прямо в черте города, чтобы заполучить кусочек окаменевшего древесного ствола или отпечаток листа какого-нибудь гинкго.

Кстати, очёрский краевед Нецветаев, который первым, практически случайно, проводя летние занятия с юннатами, откопал кости ящеров, был не только основателем местного краеведческого музея, но ещё и народным художником. Его забавные вертушки, вырезанные из дерева, и расписные прялки украшают этнографическую коллекцию музея наряду с работами других народных мастеров.

Здание музея — само по себе достопримечательность. Когда-то здесь располагалось заводоуправление, а башенка, возвышающаяся над крышей, выполняла функции пожарной каланчи. Забавно, но как-то раз неосторожность дозорного стала причиной пожара прямо на этой каланче, к счастью, пожара не слишком разрушительного.

В одном из помещений нынешнего музея в строгановские времена была заводская касса, и однажды злоумышленникам удалось её ограбить, сделав подкоп и разобрав часть плиточной кладки пола. Всё здесь так и сохранилось — и могучая дверь кассы с маленьким оконцем для выдачи зарплаты, и подкоп, и даже счетовод в пенсне, гоняющий чаи вместе с юным подмастерьем… Это сотрудники музея в исторических костюмах: здесь наловчились проводить театрализованные экскурсии, весьма остроумные и артистичные.

На втором этаже музея — большой бальный зал, где проходят Строгановские ассамблеи. Строгановской темой пропитана история Очёра… Тема эта весьма невесёлая. Граф Павел Александрович Строганов увековечил имя Очёр в истории, а писатель Юрий Тынянов — в литературе: его повесть «Гражданин Очёр» рассказывает трагическую историю графа. Будучи в молодости якобинцем, русский дворянин участвовал в событиях Великой Французской революции под псевдонимом «Поль Очёр», а годы спустя, вернувшись на родину и остепенившись, он командовал русскими войсками в войне с Наполеоном — наследником якобинцев. Там трагически погиб его единственный сын — 19-летний Александр.

Казалось бы, война — такое дело… Но трагедия потрясла современников. Пушкин написал в черновиках «Евгения Онегина»:

О страх! О горькое мгновенье!
О Строганов, когда твой сын
Упал, сражён, и ты один,
Забыл ты славу и сраженье
И предал славе ты чужой
Успех, ободренный тобой.

Ни любящая жена, ни четыре прекрасные дочери не смогли исцелить разбитое сердце Павла Строганова. Граф умер в 43 года, и его вдова Софья Владими­ровна осталась еди­но­власт­ной и ра­чи­тель­ной вла­делицей его имений.

Прекрасный храм в стиле классицизма, аллея вдоль плотины, здание заводоуправления, где ныне расположен музей, — всё это было построено Софьей в память о Павле. Весь Очёр — это памятник. Памятник любви. Памят­ник гражданину Очёру.

Может быть, поэтому в этом городе ничего не исчезает? Может быть, время застыло по желанию Софьи Строгановой? Так или иначе, есть в Пермском крае место, где времени не существует. Здесь всё — современность: каменный лес пермского периода, грустные истории пушкинских времён и гипсовые ­советские герои.

Лайфхак для путешествующих в Очёр

Озаботившись очёрскими сувенирами, не нужно бегать по городу в поисках соответствующего магазина. По-настоящему интересные предложения — в музее, буквально не отходя от кассы. То есть просто в кассе: здесь можно приобрести и изделия ремесленников, и знаменитые очёрские джемы и варенья «Русский лес» — хоть отдельными баночками, хоть в красиво упакованных подарочных наборах. Джемы из 20 разных ягод, фруктов и орехов (есть даже варенье из сосновых шишек) готовятся без добавления сахара, на виноградном соке.