Недавно сидели на кухне с мужем и полночи вспоминали детско-юношеские годы. Мы с ним ровесники. А судьбы наши пересеклись только одиннадцать лет назад. До этого у каждого было своё детство, своя юность, своя трудовая книжка. Много чего было у каждого, что осталось давно позади, в другой жизни. Но было то, что нас обоих объединяло в этой другой жизни: мы оба родом из СССР.
Мы наперебой вспоминали, как из каждого динамика, выставленного в окно, душевно пел первый поп-миллионер Юрий Антонов и романтичная нереально красивая группа «АББА». Как бегали «в самоволку» с уроков, чтобы посмотреть за десять копеек новый фильм или посидеть в кафе на Плотинке (я родилась и выросла в Свердловске), чтобы съесть три шарика мороженого из металлической вазочки на качающейся ножке. Как с завистью смотрели на джинсы, кроссовки и сине-зеленые мохеровые с длинным ворсом шарфы, вывернутые фирмой наружу, и пытались приблизиться к этой фирме хотя бы с помощью полиэтиленового пакета за три рубля, на котором сверкали карманы джинсов фирмы Levi’s.
И вдруг я поймала себя на мысли, что память до мельчайших подробностей, до деталей сохранила все, что было в той такой далекой и такой счастливой жизни. Мы оба родом из СССР, но у меня был свой Советский Союз. Начну с ресторанов и кафе.
Кафе «Ландыш»: пять минут счастья
Я помню свой первый выход в кафе. Это было не в восемнадцать лет. А значительно раньше, лет в пять. Кафе «Ландыш» находилось в самом центре Свердловска, в ста метрах от площади имени 1905 года. Мне тогда казалось, что белые хрустящие скатерти, белая проштампованная посуда с золотистой каёмкой, официантка в белом фартучке и кружевной лентой в голове, снующая между столами — это была взрослая жизнь, в которую меня впервые привела мама.
Мы сели за стол. Нам дали меню. Мама читала мне скромный перечень блюд, объясняя, из чего они приготовлены. Я выбрала бефстроганов с рисом, булочку с марципаном, компот и мороженое и стала гордо ждать, когда на металлическом подносе принесут неизвестное мне с чудным названием блюдо.
Играла музыка. Она доносилась со стороны большой светящейся машины. Это был музыкальный автомат. Я наблюдала, как в него опускали пятикопеечную монету, потом пластинка с шуршанием плавно выезжала в центр автомата, раздавался щелчок, и начинала звучать песня. Музыкальный автомат был центром притяжения.
Мама предложила мне бросить свой пятачок. Я была на седьмом небе. Заиграла быстрая музыка. И ноги сами стали воспроизводить движения твиста. Взрослые умиленно смотрели, как танцует маленькая девочка с белыми локонами, и хлопали. А я без всякого стеснения делала круговые движения танца, который когда-то запрещали. Это были пять минут счастья в центре притяжения.
Принесли мой заказ. Бефстроганов — это было ресторанное блюдо. Мало кто дома готовил говядину по-строгановски, если только по большим праздникам. Мама сказала мне убрать локти со стола, облокотить на стол только запястья рук. С правой стороны тарелки лежал нож, с левой — вилка. Я узнаю позднее, что двумя столовыми приборами сервировались столы только в кафе. В ресторанах были закусочные приборы, рыбные, столовые и десертные. Но на тот момент нож и вилка с длинными зубцами мне казались чем-то невероятным. Я крутила тяжелые металлические предметы в руках, не зная, что с ними делать. Мама аккуратно отложила нож в сторону и предложила мне взять вилку в правую руку. Мясо с рисом, волшебная булочка с марципаном, мороженое и компот пошли в ход.
Так было положено начало нашей семейной на двоих с мамой традиции: ежемесячно с получки ходить в кафе и рестораны. Эта традиция была нашим одним большим общим секретом. О ней мы долго никому не рассказывали. Как было людям объяснить, что из 60 зарабатываемых мамой в месяц советских рублей 10 мы тратили в ресторанах?
«Большой Урал» — богемное место
70-е годы. Все кафе и рестораны располагались в основном в центре Свердловска. Не было такого заведения, где бы мы не побывали. К середине учебы в школе я четко знала, что и где подают, как пользоваться столовыми приборами, чем отличается кафе от ресторана. Школьный буфет, где всегда можно было купить котлету за 7 копеек, состоящую наполовину из хлеба, и булочку за три копейки и запить этот натюрморт бесплатным стаканом молока с пенкой мне казался маленьким, забитым в угол закутком в таком огромном удивительном мире изысканной еды.
У каждого гламурного общепита была своя фишка. Именно поэтому мы приходили туда целенаправленно, чтобы в течение часа-двух отведать те блюда, которые не могли позволить себе приготовить дома, послушать музыкальный автомат или живых музыкантов. Ансамбли играли только в ресторанах.
Самым богемным рестораном был «Большой Урал». Он находился в гостинице за Оперным театром. Посидеть в «Большом Урале» могли себе позволить далеко не многие. Дорого. Но огромный зал не пустовал. Здесь даже днем играл оркестр. Меню в кожаном переплете лежали на каждом столе. Белые накрахмаленные скатерти были всегда белыми. И если на вашей скатерти оказывалось пятно, то ее, то есть скатерть, на ваших глазах меняли.
Я с ужасом водила пальцем по меню. Цены были просто фантастические. Со страхом посмотрела на маму: может быть, пойдем отсюда? Но мама коротко сказала — нет. Спиртное мы, естественно, не заказывали, поэтому траты автоматически сужались. Салат мясной с зеленым горошком — 1 рубль 50 копеек, антрекот из говядины прожаренный — 2 рубля 30 копеек, картофель жареный — 50 копеек, чай — 30 копеек. Итого на двоих вместе с чаевыми 10 рублей. Готовых блюд не было. Официантка предупреждала, что все подается свежеприготовленное в течение часа.
Этот час пролетал незаметно. Я слушала оркестр, смотрела, как командировочные выпивают водку из запотевшего графина, а потом выписывают танцевальные па с дамами из-за соседних столиков. Моя правая рука уверенно держала нож, а левая – вилку для мяса.
Море рыбы в «Океане»
Ресторан «Океан» на проспекте Ленина славился рыбными блюдами. В то время, когда на прилавках магазинов лежали скумбрия, ставрида, хек, селедка Иваси, минтай, в «Океане» можно было отведать сложную уху из красных пород рыб в глиняном горшочке, напоминающую жаркое, икру черную и красную, креветки, обжаренные на сливочном масле. Это был вызывающий изыск.
Но я тогда этого до конца не понимала. Рыбу не любила, и поэтому мне было без разницы красная она или белая. А вот икра нравилась красная. Хотя мама постоянно повторяла, что полезно для крови есть черную икру. Красная — пустая. Но она ведь была красная, и каждую икринку можно было лопнуть во рту. В этом и таилась её польза. Икра подавалась в специальных тарталетках из теста. На дне тарталетки лежало сливочное масло. Сама икра была скромно уложена в маленькую горку.
Горячее мы заказывали одно на двоих. Во-первых, потому что блюда были очень большие, во-вторых, потому что это была рыбная кухня, к которой я относилась умеренно. Итак, тарталетка с красной икрой — 1 рубль 50 копеек, тарталетка с черной икрой — 1 рубль 75 копеек, уха она же жаркое из породистых рыб (сёмга, севрюга, форель) — 2 рубля 50 копеек, креветки — 2 рубля 20 копеек, черный хлеб и чай. Итого 8 рублей с чаевыми.
«Старая крепость» — маленькая заграница
Котлету из лосятины можно было отведать в ресторане «Ермак». Находился он на улице Вайнера напротив Пассажа, где сейчас магазин «Успенский». Наверху вместо магазина «Успенский» был театр драмы. Ресторан «Ермак» состоял из двух залов — зеленого и синего. Зеленый зал — дорогой, синий — дешевле. Меню в залах отличалось. В зеленом подавали изыски, дичь. Синий зал напоминал затрапезное кафе. В зеленом зале играл ансамбль, в синем надрывался музыкальный автомат. Днем зеленый зал был почти пустой — дорого. В синем зале не было свободно места.
Котлета из лосятины в зеленом зале — 1 рубль 30 копеек, рис, припущенный в бульоне — 30 копеек, холодная закуска их языка, буженины и окорока на двоих — 1 рубль 80 копеек, нарезка из овощей на двоих — 40 копеек, хлеб, чай. Итого 6 рублей с чаевыми.
Ресторан «Уральские пельмени» на перекрестке улиц Ленина — Луначарского, в здании гостиницы «Исеть» славился русской кухней. Солянка мясная полпорции – 70 копеек (порция – 1 рубль 10 копеек), пельмени, запеченные в глиняном горшочке – 1 рубль 20 копеек, яйцо, фаршированное сыром — 50 копеек. Как обычно хлеб, чай. Итого, 5 рублей 50 копеек с чаевыми на двоих.
Ресторан в Доме офицеров. Здесь царила отдельная атмосфера. Большой зал ресторана разрезали белые колонны. Это придавало залу монументальность и торжественность. Днем здесь редко было многолюдно. Основной контингент ресторана — офицеры и незамужние женщины. Как обычно играл ансамбль. И почему-то всегда в ресторане было прохладно. Мы с мамой садились за большой стол около колонны и заказывали: щи с окороком полпорции — 60 копеек (90 копеек порция), хорошо прожаренный бифштекс с яйцом — 1 рубль 20 копеек, салат из капусты — 40 копеек, чай, хлеб. Итого 5 рублей на двоих с чаевыми.
Прикоснуться к прибалтийской кухне можно было в ресторане «Старая крепость». Он располагался недалеко от вокзала в конце улицы Якова Свердлова. Это был своеобразный каменный грот, освещенный желтыми фонарями в металлической оправе. Здесь всегда было многолюдно. Ресторан «Старая крепость» считался маленькой заграницей. Только здесь можно было услышать музыку из динамиков и увидеть настоящий бар. Бар напоминал красочный аттракцион, а бармен — жонглера, который выписывал кульбиты бутылками с разноцветными этикетками. Вечером вход в ресторан был платным, днем — свободный.
Закуска из тонко порезанной грудинки со свежей капустой, огурцом и брусникой — 1 рубль 60 копеек, картофельно-луковый суп в глиняном горшочке – 90 копеек, запеканка картофельная с салом и специями — 1 рубль 20 копеек, хлеб, чай. Итого 8 рублей на двоих с чаевыми.
Кафе «Пингвин»: хочешь — пирожного, хочешь — мороженого!
В кафе мы ходили чаще. Это были не рестораны, но в посещении кафе был особый смак. Только в кафе «Киев», которое располагалось на улице Карла Либкнехта, можно было заказать настоящий украинский борщ и котлету по-киевски. А в кафе «Москва» на улице Малышева готовили вкусный мясной бульон с яйцом. В кафе «Пингвин» на Карла Либкнехта (там сейчас фастфуд «Pizza mia») можно было полакомиться мороженым, политым жидким шоколадом и пирожными под названием «Пингвин». Кафе «Славянское» — это фирменные торты с шоколадным кремом.
Отдельная атмосфера царила в кафе Дома работников искусств на улице Пушкина или сокращенно ДРИ. Вход в это кафе был не для каждого, а только для творческой интеллигенции. Почти двухметровая женщина-швейцар, стоявшая в дверях, всех знала в лицо. И если какой-нибудь не опознанный ею объект пытался проникнуть в кафе просто с улицы, она басом произносила: «Мест нет!». Вечерами здесь собирались директоры и администраторы театров и кинотеатров, актеры и балетные, иногда студенты театрального училища. Они пили коньяк и шампанское, курили гаванские сигары и болгарские сигареты и вели шумные беседы. А я, развесив уши, ела мороженое и запивала его самым дорогим апельсиновым соком.
Настоящим событием в Свердловске стало открытие кафе «Цыплята-табака» на улице Луначарского. Как вы понимаете, здесь подавали жареных по особому рецепту цыплят. А к ним маленькую соусницу полную соуса с ароматным чесночным запахом и пиала с водой для мытья рук. Чтобы попасть в кафе, нужно было выстоять многолюдные очереди, иногда простояв не один час. Но это того стоило. Добравшись до поджаренного цыпленка, вы забывали о мучительном ожидании моментально.
Вот такой был у меня СССР благодаря маме в глубоком детстве. Точнее это лишь маленький его штрих. Был еще и коммунизм, и бизнес, и полнейшее окультуривание. Но это уже другая тема. И как говорит героиня одного не небезызвестного фильма: «об этом я расскажу вам в своем следующем письме».
Автор статьи: Елена Красулина
