Поездка в село Кын, Пермский край, на ноябрьские праздники.
***
Ледок молча принял меня не издав ни звука. Что же, пока мелко, можно особо не бояться. Проводник, как ни в чём не бывало, брёл впереди. Я пошёл следом. Елена ещё не догадывалась о подвохе и шла по берегу, старательно обходя камни. Надо было преодолеть сто двадцать метров реки.
— Где же лодка? — спросила наконец Проводника Елена
— А лодки нет.
— А как же будем переправляться?
— По льду. Он уже крепкий. Я утром ходил, проверял.
Тень сомнения мелькнула в глазах Елены. Она неуверенно ступила на лёд. В местах, где на дне лежали камни побольше, вокруг ещё колыхалась вода. Но лёд держал! Более мелкие по глубине места выглядели более тёмными из-за совсем тонкой корки. Дальше наш путь смотрелся ровной матовой поверхностью с редкими потемнениями, которые, впрочем, было легко обойти.
Шаг. Ещё один. Ещё десяток. Ноги шли всё увереннее. Ничего плохого всё не случалось. Вот и середина. Под нами было ледяное поле ограниченное с двух сторон берегами, а с двух других обрывающееся в незамёрзшую ещё воду. Абсолютно ровная, сделанная будто из манки, белёсого цвета поверхность изредка пересекалась трещинами от берега до берега. Более тонкие места выдавали себя темнотой воды. Впереди виднелась дорога из подломленного директорской лодкой льда, уже затянутая вновь. Мы шли цепочкой вслед за Проводником, соблюдая дистанцию метров в пять и старательно повторяя все его замысловатые зигзаги. Я шёл замыкающим. Земля медленно приближалась.
— Фыр-фыр, — говорили мои ботинки по шагрени льда.
— Фыр-фыр, — вторили им ботинки Елены.
— Фыр-фыр, — всё так же повторяли сапоги Проводника.
— Пчч — иногда вклинивалась в разговор обуви пешня нашего проводника, проверяя корку льда на прочность…
***
В Кын мы приехали на ноябрьские праздники. В этот год так и не удалось посетить Чусовую, чего не случалось уже много лет. Хотелось реабилитироваться перед любимой рекой. Все сплавы этого года прошли мимо, да и было их не так много, как хотелось бы. Дорога была долгой, с несколькими пересадками: три поезда и такси. Остановились в местной гостинице под громким названием “Кын-Резиденция”. По сути, это было старое двухэтажное здание около моста через Кын, рядом с памятником “Начало Пермского края” у подножия Троицкой горы. В нём же на первом этаже располагается почта и хозмаг. Многие его видели, хотя, скорее всего, мало кто отложил его в памяти. Сейчас здание оделось свежей вагонкой. При всей неприметности снаружи и простоте внутри, там довольно уютно, да и администратор Елена многое делает для удобства постояльцев.
Остатки первого дня прошли не шатко — не валко. Мы ещё не определились со своим распорядком. Хотелось многого, но всё упиралось в то, как мы пересечём реку. Та же Елена обещала найти нам перевозчика на лодке. Дело в том, что как раз в эти дни ударили первые морозцы и река начала вставать. Чистые ото льда места ещё оставались, но становилось их всё меньше и меньше. У директора гостиницы была лодка на воздушной подушке и он, вроде бы, мог нам помочь, но в данный момент был на охоте. Ждали его возвращения.
Возможно стоило сходить на Мултык. Времени бы хватило, хоть и пришлось бы возвращаться впотьмах. Но решили дождаться пока всё прояснится. Пошли прогуляться по селу. В музей не попали, ведь были праздники, зато зашли в кыновскую Свято-Троицкую церковь. Она постепенно возвращается к прежнему облику, хотя до окончания работ, учитывая их темпы, многие и многие годы. Взять хотя бы пять недостающих куполов… Внутри мы не бывали никогда. Снаружи какой-то работник пилил дрова и в ответ на наш вопрос сказал что можно заходить. Мы поднялись по вновь уложенным стальным ступеням, выполненным, видимо, из старинных полов храма (помню, у нас в школе были такие же). Внутри было тихо и сумрачно. Лишь какой-то дедушка колдовал над окнами. Перед нами располагался абсолютно новый, сверкающий яркими красками и позолотой иконостас. Старинные кирпичные своды терялись в сумраке надвигающегося вечера. Мы немного поснимали и собрались уже было уходить, но дед предложил пройти в другую, холодную часть храма. Конечно же, мы не отказались. Тут было ещё темнее — не горело электричество, хотя света хорошо добавляли окна над боковыми входами. На положенных местах было всё для творения службы, на подоконниках и вдоль стен стояли и висели иконы. Сам свод едва освещался светом, попадающим из окон. По стенам кое-где сохранились фрески. Да и они уже осыпАлись.
Побродив и поразглядывав всё и тут, мы вышли из церкви. Крепко схватившаяся после недавней оттепели дорога ёжилась всеми своими неровностями, норовя посильнее уязвить нашу туристическую обувь. Та неуверенно балансировала на вершинах бугров. Мало-помалу мы продвигались вперёд. Дошли до старинной пристани. Большинство лодок, как скамейки, лежали уже на берегу. Перед пристанью лёд уже схватился, но был поломан лодкой директора гостиницы, которая стояла тут же. Толщина его была сантиметра три-четыре, но выше и ниже на переборах вода была чистой.
Тут прямо на пристань подкатила машина и из неё вылезли четыре мужика. Походив меж лодок, они нашли нужную. Мы поняли, что они хотят достать её на зиму подальше от реки. Рассредоточившись, двое на нос, двое на корму, они начали выпихивать восьмиметровое деревянное судно на высокий берег. Но судно отказывалось покидать привычную стихию, всячески цепляясь дном за припорошенную уже снежком землю. Наконец, один из мужиков запрыгнул в машину и они привязали лодку к ней. Медленно, с пробуксовками, при изрядной помощи оставшейся троицы, автомобиль вытягивал лодку прочь от воды. Но вот нос перевесил корму и посудина весело покатилась по льду дороги.
Мы ещё немного прогулялись по Гриве (стрелке при впадении Кына в Чусовую) мимо памятника Железным караванам. Совсем стемнело. Настала пора отправляться в нашу резиденцию.
Наутро Елена-хозяйка вызвала нас к пришедшему в гостиницу мужчине, который был согласен доставить нас на тот берег. Мы сговорились о времени встречи и о цене. За оставшееся время позавтракав и собравшись, вышли на улицу. Кын встретил нас уже пробивающимся сквозь редеющие тучи небом и лёгким морозцем в -8 градусов, пока ещё непривычным после лета. В условленном месте нас ждал Проводник и мы двинулись к реке. Он пришёл не один. С ним была некрупная молодая собака вида лайки. Она тоже отправилась с нами. На повороте у пристани, на льду, прямо по середине, сидели рыбаки. Мы ещё подивились их смелости. Охота пуще неволи — подумалось тогда.
***
…Ну вот и спасительный берег. Ждёт нас. Мы договорились с Проводником об обратной дороге и двинулись по берегу вверх по течению. Мужчина пошёл обратно через лёд. Он уже был на той стороне, когда мы заметили что собака пошла с нами.
— Собака идёт с нами! — крикнули мы ему через всю реку.
— А пусть побегает!
— А как её зовут?
— Ветка!
И всё. Он пошёл в сторону Кына. Мы тоже вышли на дорогу.
Первой остановкой стала новая стоянка напротив хутора Зяблая. Она была такой же, как и остальные стоянки от парка Пермский, только тут ещё добавились резные фигуры с любовью изготовленные в Кыну резчиками из Лысьвы и Кунгура. Далее дорога пошла в гору, уводя от реки. Нас ждал Высокий. И Печка ждала. Да, да. Именно Высокий, а не Великан. Кыновляне только так его и величают. А как используют свои топонимы аборигены, так и правильно. Я так считаю.
Если не считать изрядного уклона, идти было легко. Выпавший первый снежок на дороге частично подтаял, представляя из себя сейчас тонкую ледяную корку лежащую на остатках снежных крупинок. Он нисколько не мешал. Вскоре уклон уменьшился и дорога повернула вдоль реки. Мы шли неспеша, наслаждаясь предзимним лесом. Казалось, наступает весна. И дорога, и весь лес говорили об этом. Даже Солнце светило как-то не по сезону. Что-то мартовское ощущалось в его жёлтом свете.
Ветка тоже чувствовала эту атмосферу и совсем по-лисьи мышковала у каждой коряги. Её голова то и дело скрывалась в разрытой передними лапами яме. Иногда она убегала куда-то вперёд, тем не менее, всегда возвращаясь, ожидая нас.
Дорога совсем выровнялась. В просветы меж деревьев можно было различить склоны камня Воробей. Мы шли, а я пытался припомнить карту — где же первая смотровая площадка. Уклон совсем пропал. Значит поднялись и на Денежный. Появились просветы и слева.
Я даже сходил в ту сторону — посмотреть что там. Там была другая сторона языка берега, тянущегося до самого села. Ширина его была всего метров триста и сейчас, когда деревья сбросили листву, можно было оценить ширину в реальном времени.
Попалось ещё одно творение резчиков — красивая скамейка, выполненная в пермском зверином стиле. Примерно через километр показалась развилка с резным-таки аншлагом от парка, только старого исполнения и мы поняли что добрались до смотровой площадки. С неё открывался умопомрачительный вид вниз по течению Чусовой. Можно было любоваться камнями Денежный и Воробей. На переборе у Воробья река играла солнечными зайчиками незамёрзшей воды. А под Высоким она уже стояла крепко, от берега до берега перехваченная морозцем. Впрочем, картину вверх несколько портили растущие сосны, загораживая своими ветвями скалу.
Мы немного пофотографировали, выпили по кружке чая из термоса и двинулись дальше.
Расстояние в километр до следующей смотровой площадки пролетело как-то незаметно. Дорога слегка петляла вправо-влево, вверх-вниз. Однако, развилку я не пропустил. В памяти хорошо отложился этот поворот виденный впервые летом 2022 года. Тогда мы неожиданно легко поднялись на Высокий. Пили кофе на вершине и встречали Солнце нового дня. За исключением сезонных изменений, всё было как и почти полтора года назад. И старый ствол лежал, и дырка для фото в обломке дерева никуда не делась, и берёзка на краю обрыва росла. Мы посидели на стволе, повспоминали события прошлого года, немного поснимали, хотя пыталось мешать светило. Ветка терпеливо ожидала в сторонке. Чусовая от самого Воробья так и стояла ледяным мостом, скрываясь в сторону Печки. Вдалеке, на площадке, где мы уже побывали, стали видны какие-то силуэты. Кто-то шёл по нашим следам. Ну и ладно. Внизу встретимся, если дойдут. Но дальше никто так и не пошёл. Вообще, многие идущие на Высокий с стороны Кына, ограничиваются лишь той площадкой. Ну да, она и благоустроена, не чета следующей. Зато здесь вы не увидите тех захватывающих дух видов как на том диком обрыве. Да и вершина камня всё-таки там. Пусть и на десять-двадцать метров там выше. Но каждый выбирает цели по себе.
Что же, пора продолжить путешествие. Мы вновь вышли на дорогу. Зная удобный путь, совсем не хотелось карабкаться по буеракам. Тропка всё так же виляла, уже понижаясь. Вот и развилка Печка-Усть-Серебряная. Уклон ещё возрос. На более ровных участках стали попадаться лужи, слегка припорошенные снежком. Это место запомнилось сыростью ещё по лету. Но вот и заключительная крутая горка. В просветах уже видны домики базы. Дошли.
Однако неожиданно раздался собачий лай и от строений выскочили две здоровенные псины. Перед ними, скуля и подвывая от ужаса, неслась Ветка. Только почувствовав себя под нашей охраной, она остановилась. Один пёс, покрупнее, встал передо мной, показывая всю серьёзность своих намерений. Собака чуть поменьше, чёрного цвета и похожая на немецкую овчарку, ждала чуть поодаль, изредка рыча. Стояние продолжалось долго. Нам явно были не рады. Да ещё и Ветка, осмелев, иногда потявкивала. Все мои попытки продвинуться вперёд утыкались в собачий рык как в стену. Уже становилось ясно, что нас не пустят, и я потихоньку стал пятиться назад, стараясь не поворачиваться к охранникам спиной и не доставать руки из карманов, чтобы не провоцировать их.
Жалко было дойти до Печки, да так и не увидеть её. Я уже достиг невидимого круга собачьих владений, дальше которого они не шли, как со стороны базы раздался человеческий голос и стук в дерево. Оба наших препятствия вмиг унеслись в том направлении. Немного переждав и удостоверившись, что они не появляются вновь, мы спустились.
База была абсолютно пуста. У домика, где жил работник, происходила возня. Он закрывал в вольер своих помощников. Увидев, что нам ничто не угрожает, мы направились туда. Ведь там был спуск к реке.
— Я никого сегодня не ждал, потому и отпустил собак, — попытался он оправдаться — дороги-то нет.
Мы вышли на косу перед Печкой. Она была абсолютно пуста. Кое-где ещё виднелись следы пребывания летних туристов. Река перед камнем стояла крепко. Солнце, прячась за лесом, освещало лишь половину пляжа. Мы разбрелись, если так можно сказать о двух человеках. Я пошёл в начало косы. Там, на солнышке, вовсю царила весна. Лучи светила грели прямо через одежду. Ветка носилась по льду то к Печке, то к нам. Потом мы с Еленой поменялись местами и снимали уже с новых локаций. Видимо скучающий в одиночестве, к нам спустился работник. Он принёс с собой чёрную кошку в надежде что она будет гонять нашу спутницу-собаку. Но не тут-то было. Та летала то туда, то сюда ни на кого не обращая внимания. Лишь кошка всё ладилась залезть в рюкзак, пахнущий колбасой.
— А вы нашего кота видели?
— Это такой чёрный, пушистый, с белым галстуком?
— Ага.
— Видели в 2020 году на сплаве. Он ещё к нам в палатку приходил.
— Да, он такой. Всё по палаткам шастает. Сейчас ушёл в лес погулять.
Посмотрев на часы, мы решили что пора уже двигаться в сторону дома. Однако, ещё надо было перекусить. Устроившись под навесом, знакомым ещё по летнему сплаву, мы перекусили бутербродами и пирогами с чаем. Изрядная доля кушанья досталась и Ветке.
Сторож всё не унимался, наскучавшись в одиночестве. Мы уже пошли к выходу, когда он затащил нас в новостройки и всё показывал, хвалясь. Всё посмотрев, мы пошли-таки в сторону Высокого. Напоследок он предложил перевести нас через реку здесь, у Печки:
— А там вам останется лишь Воробья перевалить.
Но помня о договорённости с Проводником, мы отказались и побрели в гору. Ходьба по уже знакомому маршруту давалась легко. Вскоре мы опять оказались у развилки на Усть-Серебряную. Ветка так и не унималась в тщетной надежде чего-нибудь добыть, и её морда то и дело пропадала в ямах.
Вновь вернулись к берёзе на краю обрыва. Солнце уже ушло и клонилось к закату. Это было лучшее время для съёмки в этом месте. На этот раз мы здесь долго задерживаться не стали и уже вскоре шли к площадке номер два.
Этот участок опять пролетел незаметно. И вот мы на краю обрыва. Светило уже касается вершин деревьев на горизонте. Что ещё надо фотографу-любителю? Правильно, подождать ещё минут десять-пятнадцать после заката. Но мы уже позвонили Проводнику. Оказалось, что он уже ждёт нас в условленном месте. Что же, надо поспешать. И мы двинулись дальше. Тропка уже привычно вилась, ведя нас вперёд. В просветах деревьев над Чусовой небо наливалось какими-то нереальными закатными красками. Казалось, что кто-то постепенно сдвигал ползунки “Красочность” и “Насыщенность” в Фотошопе на максимум. Да ещё и Баланс Белого уводил в тёплую сторону. Облака просто разрывались от сочетаний мадженты и жёлтого, и всё это на циановом фоне вечернего неба. Близок локоть, да не укусишь. Казалось бы, вот оно, рядом — иди и снимай. Ан нет. От места подходящего мы уже ушли. А прямо тут — деревья на краю обрыва. И оставалось мне лишь идти да облизываться. Ну я и шёл. Этим вечером по всему Уралу люди снимали Северное сияние. Но почему-то я не думаю, что это было именно оно.
Уже в глубоких сумерках мы вышли к реке. Проводник сидел на берегу в условленном месте, покуривая. Ветка вилась рядом. Не став долго рассусоливать, мы вышли на лёд. Всё так же, цепочкой, пошли по ледяной дороге. Света едва хватало, чтобы разглядеть опасные тёмные места. Впереди светился Кын всеми своими немногочисленными огнями. И вот мы на берегу. Поблагодарив Проводника и расплатившись с ним, мы отправились в свою Резиденцию.
***
На утро оставалось немного времени до отъезда. Едва рассвело, мы отправились ещё немного прогуляться. Забрались на Троицкую гору к смотровой площадке, а потом, вЕрхом обходя район Закын, пошли к Гребешку. Вниз спустились по логу между Закыном и местечком Криуша. Оказывается, тут тоже есть весьма симпатичный камень, хоть и небольшой. Мултык мы посетить уже не успевали. Ну и ладно. В другой раз.
Утро выдалось пасмурным, хмурым и неприветливым. Всё так же ковыляя по неровностям и пытаясь найти путь поровнее с краю дороги, мы добрались до Гребешка. Позади, на склоне горы в Криуше, осталось здание старой строгановской больницы. Уже заброшенное, но с виду ещё крепкое. А ведь было оно построено в 1851 году и прослужило людям сто тридцать девять лет.
Под Гребешок Елена идти со мной отказалась и я пошёл один, по пути снимая то скалу, то окрестности. Надо было поспешать. Вещи в дорогу ещё не собраны. Когда я дошёл до последнего Гребешка, неожиданно в наскоро образовавшийся просвет выглянуло солнышко, вмиг преображая всё вокруг. И куда только подевалась вся хмурь утра? Что же, надо всё переснимать. Спасибо.
По пути в гостиницу, пригревало всё сильнее. Местами даже дорога заблестела от влаги. Мы прошли ещё много интересных мест, но для их изучения придётся приехать в другой раз. Возможно, это будет частью сплава, возможно, приедем так же по-суху. И ещё на колокольню церкви слазать хочется… Казалось бы, три (хоть и неполных) дня, а всех дел-то и не успели сделать! Вот он Кын — шкатулочка с секретом!
Перекусив на дорогу и собравшись, мы спустились к машине. Она уже ожидала нас.
До свидания, Кын. Ещё свидимся!
Автор: Дмитрий Смирнов.
Фото без указания авторства: Дмитрий Смирнов.
