Жаркое лето 2020 принесло на Урал пожары. Горел заповедник «Денежкин Камень» Заповедник «Денежкин камень»: достопримечательности, маршруты, фото , горели леса Башкортостана. Где-то — удар молнии, где-то люди бросили окурок или оставили непотушенный костер. В этом материале я приведу высказывания участников борьбы с пожаром в заповеднике «Денежкин Камень». Сергей Стуков помог собрать в Екатеринбурге продукты для волонтеров, Фонд Ройзмана их доставил на место. 
Заповедник «Денежкин Камень»: «Пожар локализован на площади 120 гектаров. Вчера закончена прокладка минерализованной полосы по всему периметру пожара. Всю ночь шел дождь, который снизил интенсивность горения. Сейчас ведётся окарауливание пожара и эти работы будут продолжены ещё несколько дней. Федеральный резерв «Авиалесоохрана» (Йошкар-Ола) остаются для помощи по окарауливанию.
Директор заповедника «Денежкин Камень» Анна Квашнина: «Сегодня с территории заповедника мы выводим силы МЧС. Завтра уедет резерв Авиалесоохраны из Абакана, они очень хорошо помогли. Окончание строительства минерализованной полосы произошло благодаря им. Я бесконечно благодарна волонтерам и всем, кто помог с продуктами для волонтеров.»
Ущерб от огня будет оцениваться после полной ликвидации пожара согласно нормам законодательства РФ.
#пожар #заповедник #ДенежкинКамень #МЧС #Авиалесоохрана #волонтеры
Мария Васильева, координатор противопожарного проекта Green Peace, Россия:
«Я иду по лесной тропе. На спине ранцевый лесной огнетушитель, в котором около 17-18 литров воды для тушения, литр воды для питья, аптечка, бутерброды для перекуса, ветровка, на шее тяжелый фотоаппарат. Я иду в числе тех, кто работает на лесном пожаре в заповеднике «Денежкин Камень».
Пожар возник от удара молнии во время сухой грозы, был обнаружен 17 июля.
Пожар возник в месте, где не бывает людей, в месте, где нет троп, на склоне Вересова увала — это плечо горы Денежкин Камень, которая и дала название заповеднику.
Целый день сотрудники заповедника искали подступы к месту пожара, целый день они ходили по склону Вересова увала с наполненными ранцами за плечами, целый день они пытались пробиться к пожару. Подошли к нему уже вечером, залили из ранцев кромку, остановили открытый огонь. Но увы, лес очень сухой, лесная подстилка глубока, мхов, лишайников много, все это растет на камнях, между которыми щели, что дает возможность огню спрятаться — и пожар возобновился. Площадь стала расти, справиться силами инспекторов не удалось.
Я иду по лесной тропе с ранцем с водой за плечами. Мне жарко, тяжело, неудобно и я буду жить и работать так ближайшую неделю. В течение семи дней я каждый день буду подниматься на гору к пожару. Чтобы тушить, копать, снимать…
Я иду среди тех, кто приехал тушить этот пожар. Это сотрудники заповедника, это мои друзья и коллеги из противопожарной программы Гринпис, это случайные волонтеры из Екатеринбурга, это бойцы МЧС из Североуральска, это пожарные Авиалесоохраны.
Мы идем по еле заметной тропе, которой еще три дня назад здесь не было. Уже скоро тропа станет утоптанной, нахоженной, даже родной.
Смотрю свои треки, которые записывала на навигатор в эти дни. От берега Сосьвы, где стоит наш лагерь до кромки пожара около 3,5 километров. Еще около шести-семи километров я набираю вокруг пожара.
Воды на склоне Вересова увала у кромки пожара нет. Небольшой запас есть в речке Каменке, это примерно в середине пути от лагеря к кромке. Первый ранец набираем по пути к пожару утром, а вот за вторым нужно спуститься, начерпать, подняться с водой обратно к пожару. Обычно сил хватает только на два таких ранца. На третью ходку мало кто решается. Через несколько дней вода в Каменке кончилась.
С учетом не одной ходки за водой, к которой приходится спускаться на пару километров вниз от кромки к Каменке, за день каждый из нас в среднем проходит порядка 15 километров.
Я хороший ходок, для меня 15 километров задача несложная. Но здесь нет ни одного шага, который я бы сделала по ровной поверхности. Каждый шаг либо вверх, либо вниз. Корни, камни, коряги….
Подъем к пожару не крутой, но это подъем. Мы идем по лесной тропе в гору, с ранцами за плечами. Жарко, у многих стерты ноги, у многих болят колени. Поначалу подъем к южной, тыловой кромке занимал около двух часов, но потом мы адаптировались, тропа утрамбовалась и ходить мы стали быстрее, менее, чем за полтора часа. Чтобы добраться до северной кромки, до вершины Вересова увала приходится тратить часа три. Перепад высоты от берега Сосьва до вершины увала около 600 метров.
Старательно экономим воду в ранцах. Ведь если быстро истратить ее — значит придется спускаться к Каменке и потом снова тащить в гору полный ранец. Поэтому не столько проливаем кромку водой, сколько копаем — лопатами, мотыгами, палками, ботинками, руками. Сгребаем горящее, стараемся убрать с кромки все, что может тлеть и гореть.
Погода сухая, жарко. Дождя давно не было, лесная подстилка сухая, так что любая оставшаяся незамеченной искорка дает возобновление горения. Пока нас мало мы за пожаром не успеваем, он уходит. Но параллельно с нашей работой на кромке идет большая работа по согласованию оказания помощи заповеднику.
Директор заповедника Anna Kvashnina и Григорий Куксин в бесконечных многочасовых переговорах с величайшим трудом добиваются выделения дополнительных сил для тушения пожара.
И вот 22 июля к нам прибывают 15 человек из федерального резерва Авиалесоохраны, с которыми мы уже сталкивались на других пожарах, кроме того присылают сначала 28, а потом еще 20 бойцов из МЧС, а также — ох, сколько это стоило сил и нервов! — вертолет. Вертолет, который доставляет воду в емкостях на вершину Вересова увала. Туда, к северной кромке, куда с полным ранцем за спиной ходить было совсем уж никчемным героизмом.
Вертолет… Сколько эмоций, сколько волнений было связано с вертолетом. Сколько разочарований и бессилия, когда уже обещанный нам вертолет вдруг отменили, потому что «он нужен на другом мероприятии». И все планы, вся тактическая схема по тушению летит в тартарары, а пожар уходит, сжирает живой ценный лес, увеличивает нам длину пути вдоль кромки. Только в четверг, 23 июля вертолет начинает привозить воду на вершину Вересова увала, и становится возможным более уверенно сдерживать огонь наверху.
Но… два дня вертолет доставляет воду, мы работаем и радуемся и вдруг в пятницу вечером мы узнаем, что завтра, в субботу вертолета не будет. Регламентные работы, вертолет один на всю область, так что наш план работы на субботу снова рушится, а у пожара появилась фора и он снова жрет лес, роняет старые толстые кедры и сосны, прячется под камнями, душит дымом…
Во вторник, 21 июля мы начинаем копать минерализованную полосу вдоль кромки пожара. Воды очень мало, даже с учетом той, что позднее доставляется вертолетом. Поэтому нужно остановить пожар, отобрав у него то, что может гореть — мхи, лишайники, ветки, дерн, всю органику. Нужно докопаться до песка, камней, глины — до того, что не горит.
Копаем сначала с южной стороны. Это тыловая кромка, там нет дыма и активное горение мы остановили. Но копать — это громко сказано. Копать лопатой камни очень неудобно. Поэтому минерализованная полоса создается руками. В прямом смысле. Лопатой, киркой или даже перочинным ножом подрезается дерн, а затем руками снимаются все горючие материалы. Чтобы огонь дойдя до этой полосы обессилел и потух.
Мы тушим пожар сидя и даже полулежа, никаких героических поз и красивых движений, никаких ярких фотокадров. Лопатой и киркой махать тяжело, мы набегались по горке, так что разгребаем руками дерн сидя на земле, на камнях. Если нас много — дело двигается быстро, за день можно прокопать до 300-400 метров минполосы. Но это не менее утомительно, чем бегать с ранцем по горе.
Мы шутим, называем нашу минполосу то проспектом, то Бродвеем, то экотропой. И видим, как она работает — дойдя до камней, до голой земли огонь останавливается.
А на горящих, действующих участках пожара работают пожарные Авиалесоохраны — где-то с помощью воды в ранцах, а где-то и мотыгами они останавливают горение и тоже докапываются до минерального грунта.
Семь дней я хожу в гору, поднимаюсь по плечу увала. Семь дней я живу с самыми разными людьми, которые — кто-то по долгу службы, кто-то по зову сердца, — делают здесь одно дело. Мы знакомимся, приглядываемся друг к другу. Мы очень, очень разные. Но здесь, на горячей дымной кромке, в старом лесу и на берегу Сосьвы, в холодную воду которой мы блаженно плюхаемся каждый вечер, спустившись в лагерь, эти различия чуть стираются, сглаживаются. Мы работаем бок о бок, знакомимся, смеемся, жуем бутерброды на перекусе, делимся питьевой водой и пластырями для измученных стертых ног, мы радуемся вертолету, материмся на его отсутствие, спим вповалку на перекурах…
Каждый день мы смотрим прогноз погоды, мы ждем дождь. Нам нужен дождь больше, чем вертолет!
И вот он! Позавчера, 26 июля над пожаром наконец-то пошел дождь! Он закрепил наши совместные достижения, и, хотя пожар еще окончательно не потушен и работы еще много, уже понятно, что мы победили и отобрали у него заповедник.
Мы уехали оттуда в воскресенье. Уехали, оставив там Беню и Юлю (но они скоро вернутся!). Также на пожаре продолжают работать сотрудники заповедника, пожарные Авиалесоохраны и ребята из МЧС. Продолжается создание минерализованной полосы, убираются опасные тлеющие деревья с кромки, все тлеющие материалы. Работы еще много, не на один день. Нужно тщательно окараулить пожар, чтобы ничего тлеющего на кромке не осталось. Вокруг пожара еще ходить и ходить, проверяя, чтобы не было возобновлений. Но дело сделано.
А мы, все эти почти 100 таких разных человек, — молодцы!»
https://www.facebook.com/maria.vasilieva.75
Григорий Куксин:
«Часть нашей группы вернулась в Москву после тушения в заповеднике «Денежкин Камень». Развернутый отчет об этой поездке, наверное, напишу позже. Красивых и грустных фотографий тоже, наверняка еще будет много. А пока первые впечатления, пока они не стерлись (и фотки с телефона). Пожалуй, это был один из самых интересных и самых сложных пожаров в моей практике.
Очень ценная и очень уязвимая от пожара территория. Сочетание почти всех возможных отягчающих обстоятельств на лесном пожаре: труднодоступность, высота, удаление от воды, хвойный лес на крутых склонах, мощная тлеющая подстилка, камни, не позволяющие нормально копать, падающие деревья (в том числе весьма коварные в этом отношении кедры, которые переламываются, прогорая почти у основания). Плюс все отягчающие обстоятельства человеческой природы: затяжные конфликты между разными организациями и отдельными людьми, недоверие к нам (международной организации) и даже попытки противодействия на первых порах (районные власти сначала явно опасались от нас провокации, а не помощи, но довольно быстро удалось наладить взаимодействие), обычные бюрократические сложности в работе вообще и в межведомственном взаимодействии в частности, и все это на фоне острого дефицита всего в не самом богатом регионе, когда не то что вертолеты, даже лопаты и мотыги являются некоторым дефицитом.
И при этом, с другой стороны, потрясающие и внезапные встречи, удивительно мудрые и человечные решения и поступки. На этом пожаре встретились и работали вместе самые разные люди. И те, кто вначале не доверял, потом помогали. Интересные совпадения. Например, мы встретились на этом пожаре с теми же парнями из Авиалесоохраны, с которыми тушили в прошлом году в Подмосковье, среди волонтеров на пожаре оказалась дочь нашей сотрудницы (потомственный добровольный лесной пожарный) Ира Булашевич, водитель, который вез нас от аэропорта в Североуральск оказался знаком с частным пилотом, который мог нам помочь. Руководители группировки привлеченных на помощь сил МЧС оказались не просто очень профессиональными пожарными и спасателями, но и личным примером увлекали за собой своих бойцов, и зам. начальника главка вместе с начальником районного гарнизона несли в гору полные ранцы, тянули рукавные линии и вениками захлестывали огонь в лесу.
Эмоционально было очень непросто. «Качели» от новой надежды до нового эмоционального провала и обратно были ежедневно. Особенно сложно было в первые дни, пока процесс еще не был налажен, когда огонь шел быстрее, чем мы могли его останавливать, когда уже была придумана, возможно, единственная хорошая тактическая схема для этого пожара, но разные обстоятельства не позволяли ее реализовать.
Но все получилось.
Получилось благодаря удивительной работе самых разных людей — сотрудников заповедника, многие из которых так ни разу до перелома ситуации и не покинули пожар, ежедневно отправляясь на тяжелые восхождения с ранцами и лопатами, руководства заповедника, которое выбивало помощь и поддержку во всех возможных источниках, непрерывно руководя процессом, разруливая все проблемы по рации, телефонам, встречаясь лично, группы парашютистов и десантников-пожарных из федерального резерва Авиалесоохраны, которые стали после своего прибытия, пожалуй, самой главной и самой профессиональной силой, работающей на кромке пожара, парней из МЧС и их руководителей (которые не только управляли, вели за собой, но и придумывали и предлагали оригинальные решения, вспомнили, например, что у них в спецчасти есть пятитонная емкость, в которой можно на вершине аккумулировать запас воды, привезенный вертолетом и т.п.), волонтеров, которые приехали в заповедник, просто прочитав, что там горит, и предложившим свою помощь и в тушении, и в организации быта, людей в городе, которые собирали и отправляли нам продукты, инструменты, и, конечно, всех тех, кто обеспечивал работу вертолета – прекрасному экипажу, виртуозно работающему в непростых условиях, лесным пожарным местной авиабазы, взявших на себя функцию стропальщиков, без которых было не обеспечить погрузку и разгрузку емкостей с водой. 
Это тот случай, когда нельзя назвать какую-то одну организацию, одну силу, которая обеспечила победу. Без любого из перечисленных участников ситуация могла стать намного хуже, и к приходу долгожданных дождей сгорело бы намного больше.
И конечно, я неимоверно горжусь нашей командой, которая работала со мной, и которая еще продолжает сейчас работать на дотушивании и окарауливании этого пожара. На нас легла работа по непрерывной разведке этого пожара, помощь руководству заповедника в выработке тактических решений, помощь в координации, поиск и подготовка импровизированной вертолетной площадки на самом гребне горящего Вересового увала, руководство волонтерами, руководство на отдельных участках работ, обеспечение картографии, навигации для всех участников, ну и, как и для всех участников тушения — непосредственная работа и по прокладке минполосы, и по сдерживанию огня, и по работе с рукавными линиями.
А нам в свою очередь помогала вся наша команда проекта из Москвы, Сибири, Севро-Запада и Юга, поддерживала, присылала свежие снимки, точки, рассказывала как дела во внешнем мире, и вместе с нами обновляла прогнозы погоды, дожидаясь таких обычных для этой местности, но таких долгожданных в этом году дождей.
Удачи всем, кто сейчас продолжает работать там. Берегите себя (деревья вовсю падают!). И ждем обратно наших товарищей, помогающих сейчас завершить эту историю.»
https://www.facebook.com/profile.php?id=1467256875&sk=about
Олеся Волкова, волонтер: «И многое сказали и скажут ещё про пожар на Денежкином. А я хочу запомнить каждого из людей. И быть хоть чуточку на них похожей.
Удивительных людей, которые ДЕЛАЮТ, делают на неведомой мне грани физических возможностей, и когда, казалось бы положительный исход дразнится и убегает.
Копать руками до стирания пальцев много дней подряд, набор в 600 метров с полным ранцем несколько раз за день, стереть ноги до мяса и все равно бегать каждый день, как будто тебе все не почём, линия в километр, в гору, на самом верху (разложить с расчетом на вертолет, узнать что не прилетит, окопать, чтобы за ночь не сгорело, утром отбить свернуть, поднять выше) разведка с воздуха, которая возможна если забраться наверх, а потом ещё раз наверх, дымный верх, а потом бежать вниз, чтобы всем рассказать про площадь и языки.
спины, мозоли, добровольцы, зоодозор, авиалес, разное и неодинаковое МЧС, инспектора, база, водители, железные люди заповедника (они или никогда не спят или нечеловечески выносливы), вертолет-невертолет, и объединение этого всего в одну команду.
И не поместятся все здесь, но…
Я хочу запомнить каждого из этих людей.»
Фото и тексты Марии Васильевой, Олеси Волковой и Григория Куксина.
