Клин клином вышибают, поэтому осеннее уныние надо лечить Дегтярском, например.
В далеком 1904 году здесь жили только углежоги, работники Ревдинского железоделательного завода Демидова, попутно выгоняя деготь из бересты и смолы. Там же, поблизости, существовали еще в конце XIX века два рудника с бурым железняком. А потом обнаружилось с течением работ в карьерах, что под бурым железняком одного из рудников залегает серный колчедан. Ну и понеслась промышленность.
Позже разведка обнаружила, что оба рудника разрабатывали одно и то же месторождение, крупнейшее в мире, между прочим – Дегтярское медноколчеданное.
После революции 1917 года одну из шахт было решено затопить и законсервировать (тогда же основное население покинуло поселок, осталось около полусотни человек), а вторую в 1925 году передали английскому акционерному обществу «Лена Голдфилс Лимитед». Англичане восстановили затопленную шахту, а затем построили еще две. Но в 1930 году им сказали: «До свидания!», расторгнув договор, и все имущество перешло советскому государству на безвозмездной основе. Тогда же затеялась масштабная реконструкция рудника, с какими-то невероятными планами и цифрами, которые были вполне невыполнимы ввиду отсутствия в стране техники с нужной мощностью. но все равно работа закипела, шахты стали строиться и выдавать руду.
В конце Великой Отечественной войны в Дегтярске был создан концентрационный лагерь для немецких военнопленных. Они же построили в городе жилые дома, школы, Дом Культуры, брусчатую дорогу. И, надо сказать, сохранилось все отлично, в связи с чем предлагаю также практиковать делегирование строек немцам, ибо в результате выходит очень долговечное и красивое (только на коммерческих условиях, без войн).
Небольшой сквер у дворца Культуры украшает мозаика Ленина: и на ней он не вождь, а добрый дедушка, который в гараже по выходным чинит «Жигули». Когда-то здесь цвели клумбы и работали фонтаны, но это время ушло с концами. Хотя афиши на аншлаге все еще рисованы рукой, а не посредством графического ПО.
Месторождение было трудно отрабатывать в связи с тем, что добываемые руды были склонны к окислению и самовозгоранию. Потому была спроектирована система профилактического заиливания глинистой пульпой отработанных блоков, что исключило возникновение пожаров. Хотя в 1940-1950 годах пожары стали постоянным явлением, одну из шахт даже пришлось законсервировать после пожара. В 1960-х рудник стал ведущим предприятием цветной металлургии страны. В 1961 случился пик добычи руды – добыли самый максимум.
Ну а дальше порода стала истощаться, запасы медноколчеданных руд стали резко уменьшаться. Ну и, как итог, в 1990-х годах уже вовсю шли работы по консервации шахт, так как все, что можно было, из земли выкачали. Но вспомогательные производства все же работали. К маю 1999 года все выемочное пространство было затоплено. И из-за подъема грунтовых вод стал существенно глубже карьер Колчеданный. Водица в нем сегодня повышенной кислотности, разъедает одежду и обувь и выглядит так, словно в ней развели пару тонн лиловой акварели.
Еще в 2012 году, когда я была тут в первый раз, на территории Дегтярска сохранялось куда больше артефактов (в том числе, масштабных архитектурных) с тех далеких времен. Здание шахты «Капитальная 2» хранило в себе пасхалочки времен активной рудообработки, можно было найти архивные дела, рабочую обувь, документы советских времен и детали промышленного интерьера, от плиток до стеклянных блоков.
Сегодня часть здания восстанавливается, и туда залазить нельзя (но мы залезли). Наклонные галереи между бункерами не сохранились совсем, а здание рудосортировки, пропитанное солями меди и серы и покрытое зелеными сосульками, уже не пустит на третий этаж: никаких лестничных узлов нынче нет.
Все так же возвышаются терриконы пустой породы. На один из них мы залезли (эту традицию каждый приезд поддерживаю и одобряю, хотя не стоило бы – здесь выделяется ядовитый газ, и вроде как во время окисления эта штука может самовоспламениться, но наверняка я хз). С терриконов весь Дегтярск как на ладони: ж/д ветки и речки с кислой водой, карьер и отвалы шахты, скрещение дорог и «вымершая» долина реки Исток. Вид унылый и бесперспективный.
Архитектура в городе и правда по-немецки эстетична (я про центральную улицу). В целом, хорошее воскресенье, за тем исключением, что я успела ободрать руки об терриконы и свалиться с бетонной плиты, ободравшись об крюк в стене и приземлившись на бетонный блок)). А все потому, что если собираешься в урбан-поездочку и при этом паркур не практикуешь, не надо надевать нетянущиеся штаны. А так советую съездить, пока это все сохраняет хотя бы остатки былого промышленного величия.
Краткий пересказ истории соткан из интересной авторской статьи, которую советую прочитать целиком здесь.
За исследовательский выходной спасибо Валентина Губкина, Andrew Shuba, Anast Patrusheva, Кириллу, ну и вот всеядным неутомимым коням детдомовского происхождения (потому и неутомимым)) Игорю и Чесноку.
