«Мы должны быть благодарны старообрядчеству за то, в первую очередь, что на добрых три столетия оно продлило Русь в ее обычаях, верованиях, обрядах, песне, характере, устоях и лице. Эта служба, может быть, не меньше, чем защита Отечества на поле брани», – писал один из лучших писателей Сибири Валентин Распутин.
Но далеко не все и не всегда в России так высоко оценивали роль старообрядцев. Им досталась трудная доля. Многим пришлось покинуть родные края еще во времена реформ Никона. Люди, не готовые принимать новые каноны и ревностно соблюдавшие свою истинную веру, расселялись по разным уголкам страны. По большей части выбирали места укромные, подальше от властей и церковных служителей новой эпохи.
Неудивительно, что многие из них добрались до Сибири и основали здесь свою новую малую родину. До сих пор в этих краях многие жители считают себя продолжателями обычаев и традиций своих предков. Не стала исключением и земля Казанская. Многие жители здесь до наших дней остаются верны тому, что завещали им их родители.
Не все в жизни старообрядцев складывалось гладко и в Сибири. Один из примеров жестокости нравов времен Гражданской войны и последующего установления Советской власти приводится в материале журналиста Екатерины Терлеевой, который опубликован ниже.
Епископ из Пешнёво
В 2014 году вышла в свет брошюра «Храмы Казанского района», изданная на основе архивных документов из фондов Казанского районного краеведческого музея, воспоминаний старожилов и данных, собранных краеведами.
В ее заключительной главке «Интересные факты» меня зацепило упоминание личности священника – точнее, одна определенная фраза о нем. В рассказе о бывшем священнослужителе Пешнёвской староверческой часовни было указано, что во время Западно-Сибирского крестьянского восстания в 1921 году он участия в расправе не принимал, но (цитирую): «приговор к расстрелу благословлял». Ого, это ж надо, какой «политический» батюшка, и перед глазами тут же возник воображаемый кадр из фильма о становлении советской власти: мракобес-церковник, тыча крестом и скрипя зубами, отправляет на смерть доблестных коммунаров.
Я не смогла оставить без внимания этого возмутившего меня поначалу персонажа и начала разыскивать какие-нибудь подробности, проливающие свет на дела давно минувших дней. Как оказалось, бывший священник общины некогда почти сплошь двоеданского села Пешнёво (старообрядцы назывались двоеданами, потому что Пётр I повелел переписать «всех раскольников мужского и женского пола, где бы они ни проживали, и обложить их двойной податью» – данью) впоследствии стал видным иерархом старообрядческой церкви и был расстрелян в 1937 году.
Данные о нем есть в базе многих интернет-источников современной русской православной староверческой церкви, он попал даже в Википедию. Вот вкратце то, что я нашла об этом батюшке в сети.
Епископ Арсений (в миру Антоний Романович Давыдов) родился в 1873 году в с. Гагарьевском Ишимского уезда Тобольской губернии. С 1901 по 1906 год служил рядовым в царской армии. Получил чин ефрейтора. С 1906 года в Шамарском Вознесенском монастыре был его игуменом. В конце 1914 года призван в действующую армию (что интересно, он, служитель церкви, подавал прошение об освобождении от воинской службы, но оно не было удовлетворено). После Октябрьской революции, когда Шамарский монастырь был ликвидирован, инок Арсений служил в деревне Пешнёво Ишимского уезда (до 1923 года). В 1923 году отец Арсений (Давыдов) был хиротонисан во епископа Минусинского и Урянхайского.
В 1933-м был арестован по обвинению в контрреволюционной агитации оперсектором ОГПУ Минусинска и сослан в Нарым на пять лет. Обвинялся в активном участии в Ишимском восстании 1920–1921 годов. В бумагах следственного дела было написано, что «…сам участия в расстрелах не принимал, а приговоренных к расстрелу перед расстрелом благословлял».
Вот оно, как было дело! Оказывается, священнослужитель вовсе не благословлял убийц на кровавое дело, а благословлял перед смертью их жертв, давая им последнее напутствие (возможно, даже с риском для собственной жизни, учитывая переменчивость настроений загнанных в угол и озлобленных крестьян-повстанцев). Так что в вину священнику поставили только то, что он исполнял свои прямые пастырские обязанности.
Как бы то ни было, нашему бывшему земляку зачли нахождение на охваченной восстанием территории (отягощающим обстоятельством был его священный сан) и осудили спустя 10 лет после этого. Есть свидетельства о том, что, когда он шел по этапу, у него изо рта шла кровь от изнеможения, а ведь прежде это был весьма сильный человек: по воспоминаниям односельчан, он копну сена поднимал зараз.
В 1937 году он был арестован во второй раз. При обыске у него изъяли кадило, дарохранительницу и крест. В числе немногих личных вещей у епископа Арсения отобрали две фотографии. Возможно, одна из них – та самая, которую вы видите на этой странице, пастырь запечатлен на ней с сельскими прихожанами – не пешнёвцы ли это? Расстрелян был их бывший священник 3 октября 1937 года на 64-м году жизни. В старообрядческой церкви ныне он поминается как священномученик.
Тоже православные
Помнят ли – нет, знают ли о расстрелянном своем батюшке на месте его бывшего служения, в Пешнёво? Года три назад на районной краеведческой конференции «Поиск» я с огромным интересом слушала доклад одной школьницы из Пешнёво о ее предках-старообрядцах. Может быть, до сих пор в этом селе живут и хранят древнее благочестие настоящие староверы?
Несмотря на то, что раньше приверженцы дораскольного православия, мягко говоря, настороженно и недоверчиво относились к православным «никонианской» церкви, я все же надеялась встретиться и пообщаться со староверами. Особенно после того, как обнаружила, что многие современники из местных двоеданских родов ходят в наши обычные православные храмы, крестятся троеперстием – «щёпотью» – и даже являются активистами церковной жизни. А иные – вовсе нецерковные люди, хоть и знающие, и уважающие историю своих предков.
Один из таких – Сергей Лазаревич Медведев, член коммунистической партии, ветеран МВД. Между тем в детстве он был крещен по старообрядческому обычаю. Мы познакомились и списались с помощью социальной сети в Интернете, и, немного погодя, я уже была на пути в Пешнёво, красивое село в живописной местности (не дураки были люди старой веры, выбравшие его себе для жительства). Да и потомки у них все как на подбор – статные, видные, богатырского духа и телосложения. Как тот же Сергей Медведев, радушно принявший меня в гостях вместе с супругой Галиной.
– Медведевы издавна были староверами, или двоеданами, – поведал мне Сергей Лазаревич. – И наше село Пешнёво (Одинашное) раньше считалось двоеданским. Здесь проживали семьи староверов Зубаревых, Баимовых, Первушиных, Медведевых и других. Здесь проживал духовный отец староверов Баимов Лифан Викулович. Многих детей он крестил, погружая в воду, читая положенные молитвы. Так он крестил и меня.
Во время экскурсии в Пешнёво я узнала, что до сей поры в некоторых двоеданских семьях помнится разделение на «наших» (таких же староверов) и «мирских», с ударением на первый слог (некрещеных или «никониан», что для старых людей было практически одно и то же). В прежние строгие годы даже кружки, чтобы воды напиться пришлым, у пешнёвских двоедан были отдельными, самим пить из них возбранялось. Нынче таких вопиющих отличий вроде бы не делается, но все же…
– Имена староверов отличались от «мирских» имен, – продолжал рассказ Сергей Лазаревич. – Отец мой Лазарь Филатович, дед Филат Егорович, прадед Егор Филаретович. Двоюродные братья отца, также жившие в Пешнёво, звались Евстафий, Евстигней. В 90-х годах я поднимал архивы, в них значится, что мой дед Филат Егорович Медведев в октябре 1937 года по приговору тройки Ревтрибунала был расстрелян, причем приговор привели в исполнение через три дня. А бабушка Марья ждала его до 50-х годов: думала, что муж отбывает срок и скоро вернется.
Филат Егорович был расстрелян «по социальному признаку», в рамках борьбы с кулачеством как классом – в 20-х он держал торговый магазинчик, ветряную мельницу, было у него большое хозяйство, а как раз с такими крепкими хозяевами-единоличниками и боролась советская власть. Поэтому среди репрессированных огромное количество староверов – ведь они были людьми непьющими, не признавали табак («курить, – говорили, – чёрту кадить»), трудились на совесть, потому что искренне верили в Бога. Поэтому и семьи, и хозяйства у них были большими. До определенной поры. В 1930-м году семью Филата Медведева по решению местных органов власти раскулачили, отобрали все нажитое и выслали в Свердловскую область, до этого глава семейства уже был лишен избирательных прав как классово чуждый элемент. Но и этого оказалось мало…
Филат Егорович Медведев был ровесником расстрелянного пешнёвского священника Арсения. И погибли-то они оба в октябре 1937-го. От первого остались потомки и память, ну а второго, кажется, здесь уже никто и не помнит. Место, где стояла часовня, в которой служил будущий старообрядческий епископ, показала мне пешнёвская уроженка Любовь Евстафьевна Абросимова 1939 года рождения. Но и она, потерявшая отца в раннем детстве, ничего о староверческих священниках рассказать не смогла, а сегодня лишь по надобности вспоминает о принадлежности к клану «наших», крестится тремя перстами, хоть и приговаривая все же: «Слава истинному Христу!».
Зато Любовь Евстафьевна много вспоминала (добрым словом) старосту часовни Лифана Баимова, который в богоборческое время после закрытия дома Божия не побоялся сохранить в собственном доме богослужебные книги и множество икон оттуда.
– Икона стояла в кладовке и светилась в темноте! – и сегодня с трепетом видит эту картину из далекого детства жительница Пешнёво Анна Лифановна Кошукова, дочь самого благочестивого в округе двоеданина Лифана Викуловича. Не особо сведущие в церковных тонкостях считали ее отца священником, а он был простым пастухом в колхозе. Но собратья по вере знали, что к нему всегда можно прийти за молитвой и духовным советом. Среди современников дед Лифан (1900 года рождения) выделялся окладистой бородой и несгибаемой верой. В жены себе он взял дочь старообрядца из Окунёво Хавронью Трофимовну Денисову, с которой в горе и радости они прожили свой век, воспитав пятерых детей. Знающий цену мирской суете, Лифан Викулович не приветствовал появление в доме радио и телевизора, а детей держал в строгости. Да и они особо не распространялись, что в отцовском доме, в подполе, хранились иконы в человеческий рост, а глубоко в шкафу – книги на непонятном языке. В них среди пожелтевших листов хранилась фотография священника в облачении, похожего на епископа Арсения, – он ли это?
Позже старинного письма образа были переданы в староверческие храмы Новосибирска, а на память о вере отца у дочери осталось лишь немного стареньких листочков из молитвенных книг, рассыпающихся буквально на глазах. Анна Лифановна, поминая родителей, подает за них милостыньку, но сама в храме почти не бывает…
Акценты для читателя
Старообря́дчество, или староверие – совокупность религиозных течений и организаций в русле русской православной церкви, отвергающих предпринятую в 17 веке патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем церковную реформу. Богослужебная реформа вызвала раскол в русской церкви. Людей, выступивших против реформы, стали называть «раскольниками» и жестоко преследовать. Поэтому староверы селились в глухих и окраинных местах страны, к которым когда-то относилась Тобольская губерния. Впрочем, и сами они ни государство, ни официальную церковь особо не жаловали. Никон за свои деяния получил у них прозвище «антихрист». Тех, кто отступил от дедовских традиций, стали звать «мирскими». В XX веке позиция Московской патриархии (РПЦ) по старообрядческому вопросу значительно смягчилась.
