Градостроительные традиции Екатеринбурга конца XIX века

Гости Екатеринбурга , часто замечают, что архитектура города  представлена различными стилями. Такое  разнообразие с одной стороны,  связано с тем, что город находится на границе двух культур — Европы и Азии. А с другой стороны, с тем, что Екатеринбург  всегда стремился подхватить тенденции  Санкт-Петербурга и Москвы. Но как бы тщательно наши зотчие  не копировали, все равно  архитектура Екатеринбурга принимала свой, неповторимый характер.

Усадьбы Екатеринбурга рубежа XIX-XX вв. постепенно развивались в направлении утраты своей усадебной объемно-пространственной композиции и морфологии (отдельные дом, флигель, лавка, службы, навесы, баня пр.), утраты своей усадебной идентичности, обретения себя в качестве застроенных пространств и встраивания в сплошную урбанизированную застройку. С течением времени в результате реконструкций или нового строительства вся ширина усадьбы по улице сплошь застраивалась единым строительным объемом, как правило двухэтажным, а для проезда внутрь организовывался арочный проезд в уровне первого этажа. В результате вдоль улицы формировался единый фасадный фронт. Во дворе бывших усадеб все развивалось примерно так же: в идеале получался «колодец», ограниченный четырьмя стенами.

Однако, местами процесс урбанизации усадебной застройки в Екатеринбурге успел зайти еще дальше до начала революционных событий: начал формироваться новый этап развития, когда соседние дома стали соединяться в единую каркасно-стеновую систему, а не просто примыкать друг к другу. Усадебные границы начали полностью стираться.

Разберем все на примере дома на Вайнера, 16. Тем более, что мало кто понимает, как создавалось здание, даже исследователи.  Это самое длинное дореволюционное здание Екатеринбурга. И дело не только в длине, а в качественном этапе развития городской центральной застройки, который отражен в этом здании.

Наш дом состоит из трех частей. Правая крайняя на 18 оконных осей (!), левая крайняя слегка пониженная с лучковым аттиком — на 9 осей, и между ними – массивный объем с мезонином. Будете проходить мимо — обратите внимание, это вполне читается. Самая ранняя — левая часть. Она расположена на усадебной территории купца Федорова Андрея Федоровича. В 1883 г. он возвел по проекту двухэтажный каменный дом на 9 осей. Крайнюю правую часть, самую протяженную, строили братья Дмитриевы в 1886 году. В 1888 г. Дмитриевы продают часть своей земли купцу Логинову Василию. Последний строит между двумя домами — Федорова и Дмитриевых свой дом с мезонином. Так вот, в резолюции архитектор говорит, что если у Логинова есть формальный договор с Дмитриевыми об использование стены их каменного корпуса, то ок, пусть строит. В итоге Логинов фактически пристроил свой дом к дому Дмитриевых (пристройка — это то, что имеет общую стену с объектом, к которому пристраивается пристройка), не тратя деньги на внешнюю северную капитальную стену. Вот вам единая каркасно-стеновая система.

В 1906 г. Полков разработал проект надстройки 3-го этажа – мезонина для правой части здания – той, что Дмитриевых.

Исследователи, видя мезонин в проекте, ошибочно делают вывод, что это как раз тот мезонин, который на этом доме в средней части. Нет, проект не был реализован, а мезонин, который существует, — расположен на доме, который построил Логинов, а на доме Дмитриевых его нет.
Но, тем не менее, публикую этот проект.

Какие можно сделать выводы. Исходя из анализа городского развития на вышеприведенном примере.

1. Если бы не революция, к 1930-1940-м центр Екатеринбурга был бы застроен по типу обычных европейских городов: рядовая сплошная равноэтажная уличная застройка в 4-6 этажей. И так на площади всего центра. По крайней мере, такая бы система сложилась в торговой части центра, вблизи основных торговых площадей и рынков. Усадьба Расторгуевых-Харитоновых и другие подобные объекты, думаю, сохранились бы.

2. В этой застройке были бы нивелированы границы прежних усадеб. Не было бы усадебных «колодцев». Логика 4-6 этажей требует качественного изменения. Были бы квартальные «колодцы», образуемые сплошной периметральной квартальной застройкой. Как правило, усадьбы шли до центров кварталов, так что «сердцевины» были бы поделены между домовладельцами в соответствующих долях.

3. После достижения порога в 4-6 этажей, застройка бы стабилизировалась. Мы получили бы исторический центр на период 1930-х-1940-х. И «сегодня» он бы сохранялся. Именно, что сохранялся и являлся историческим центром. Вряд ли бы этот исторический центр пал бы под точечной застройкой — её бы не существовало. Логика застройки российского дореволюционного города — это логика домовладельца. Ты строишь на своей земле, городская управа смотрит только, соответствует ли твой проект строительному уставу.

Уплотнительная застройка возникает тогда, когда есть бесправный полусобственник и есть очень могущественный муниципалитет, который может его подвинуть.

Если квартал делят 5-10-25 домовладельцев, муниципалитет их не подвинет никогда, а сами они не смогут построить внутри своего квартала по двум причинам:
1) не захотят портить себе жизненное пространство/не захотят обрушивать цену и спрос на свою периметральную квартальную застройку,

2) их в этом ограничит муниципалитет — да, как раз тогда, когда у муниципалитета связаны руки в РАСПОРЯЖЕНИИ чем-либо, он очень хорошо справляется с функцией полезного ограничения и с обязанностями надзорного архитектурного ведомства.

Уплотнительная застройка появилась при советской власти. Сердцевины многих кварталов были вырезаны, и размежеваны для застройки. Все мы помним из фильмов и из книг о подселениях и уплотнениях. На земле вне зданий происходило то же самое. То, что мы имеем сейчас, является наследием Октября. Что захочет власть, то и сделает: «свечка» под окнами вместо детской площадки, бассейн вместо парка или ледовая арена с храмом — все, что душе угодно. Пока что у нас не муниципалитет для граждан, а красный горисполком.

4. Мне кажется, проблему застройки и безумств муниципалитета нужно решать тем же способом, каким она возникла. На первом месте должен стоять горожанин, гражданин, юр. лицо с неотъемлемыми правами собственности. А потом уже муниципалитет с очень ограниченными правами. Именно тогда это станет сильный муниципалитет, отстаивающий интересы общего блага.

5. Возвращаясь к памятникам. Мы живем после извержения Везувия. Только наш «Везувий» накрыл города не пеплом, а временем. Так как после всем известных событий была остановлена одна логика городского развития, а другая запущена, то мы оказались в странном мире. Мы, безусловно, больше потеряли. Но, с другой стороны, многих старинных домов мы бы никогда не увидели, потому что они буквально застыли во времени. Этим нужно научиться пользоваться, это нужно беречь и ценить.

автор статьи Олег Букин   источник: «Уральский хронотоп»