Андрей Владимирович Головнёв родился 14 марта 1958 года в Челябинске. В 1980 окончил исторический факультет Омского государственного университета и прошел специализацию по кафедре этнографии МГУ. С 1991 Андрей Головнев возглавляет «Этнографическое Бюро» в Екатеринбурге.
«Этнография – это наука о многообразии человеческого рода и о бескрайних возможностях человеческой культуры. Не о том, какие у людей различия, а о том, какие у нас возможности. Изучение этнографии помогает сравнить свою привычную культуру с другими, и увидеть своё глазами других, заново. Этнография, культурная антропология – это зеркало, позволяющее «познать других и увидеть себя». Я называю этнографию олимпиадой культурных возможностей».
«Уралец – часто коренастый, нередко хмурый или хмурящийся. Это в определенной степени наследие многих культурных потоков, начиная от прячущихся здесь старообрядцев со строгим нравом, черемисов, которые тоже беглые и не очень улыбчивые, от рудокопов и углежогов, трудящихся на уральских заводах – не очень улыбчивых. Но дело не только в улыбке.
Что касается уральского оттенка характера, то он, безусловно, есть, и был во все времена. «Уральскость» чувствуется, связана она и с тем, что люди здесь сами себя обеспечивают. Это не дикое поле, это место, где сосредоточены самые различные культуры и народы, и каждый из них выживает и самообеспечивается по-своему. Здесь край часто беглых, но деятельных людей. Другая уральская особенность – приуроченность к недрам: кладоискательство, разработка, и многое другое из того, что создает мифологию гор и горных недр. Уральская мифология – она в основе своей именно мифология недр, гор.
Самость, самостийность Урала неоспоримы. Не очень выражены, потому что сам по себе характер замкнутый, но они есть. Вместе с тем Урал – это перекресток самых различных культур. И здесь люди привыкли жить в соседстве, исповедуя «сдержанный диалог» — своего рода народную дипломатию, когда объятия распахиваются не слишком широко. В меру. Гостевание длится в меру, взаимная помощь осуществляется в меру и по поводу. И тем самым достигается ситуация, когда по соседству располагаются марийская, русская и татарская деревни, а люди живут и молятся разным богам, оставаясь соседями, уважительно относящимися друг к другу. Поддерживающие свою самость и уважающие эту самость в других. Вот это выработанное столетиями – интересное и важное свойство Урала, обеспечивающее ему устойчивость. Урал – это территория, где не надо приказывать быть толерантным. Здесь есть своя традиция толерантности.
У Урала огромные собственные ресурсы. Это ресурсы разных народов, это очень толстый культурный слой, слой людей, которые здесь поколениями живут, работают в театрах, музеях, университетах, на заводах. На Урале культурный слой выращен, уральцы создают буквально терриконы культуры – разноэтничной, разноконфессиональной — вокруг себя, но толком не используют этот слой. Скорее используют свой промышленный потенциал.
На Среднем Урале сегодня многие называют себя уральцами, и часто уральскость занимает если не первую, то вторую позицию после этничности: «Я русский (мариец, татарин), я уралец». На Южном Урале – это прослеживается в меньшей степени. На Северном и Полярном Урале звучит другая идентичность – северянин. Там больше видна северность.»
Северу, северному Уралу в работах Андрея Головнева уделено особое внимание. Обе его диссертации посвящены северным народам: кандидатская «Исторические формы хозяйства у народов Северо-Западной Сибири» (1986 год, МГУ) и докторская «Самодийцы и угры Западной Сибири: комплексы традиционных культур» (1995 год, Институт археологии и этнографии СО РАН). Именно Андрей Головнёв руководил творческим коллективом, создавшим экспозицию «Связь времен» Музея природы и человека в Ханты-Мансийске. Ненцам Андрей Владимирович посвятил несколько своих фильмов.
Ненцы – это кочевники, оленеводы, они замкнуты на себя. Никому не завидуют – ни японцам, ни китайцам, ни русским. Они сами себя считают настоящими людьми. Не называют других ненастоящими, но тем не менее подразумевают, что они – и есть настоящие люди. И по постсоветским событиям ненцы вырвались на социальную и хозяйственную свободы – и стали расти. И стада домашних оленей стали расти, которые есть их автономия, экономика и независимость, и все остальное. Оказалось, что они и есть настоящие частные собственники, умельцы. Они независимы от рыночных отношений, они использовали ресурсы собственной культуры для очень быстрого самостоятельного развития. Это люди, которые автономны во всех отношениях: своя религия, свои многообразные обычаи, своя язык, свой рейтинг ценностей, свое богатство в виде оленей, которые одновременно являются эстетикой. А главное, что этот союз человека и оленя создает поразительную автономию. Они очень мало зависят от других. Приезжим визитерам они кажутся первобытными в своих меховых одеждах, но на самом деле это люди очень продвинутого, динамичного склада характера. Очень открыты к инновациям, в том числе пользуются навигаторами, сотовыми телефонами, смотрят видео в чумах. У них, как ни странно, рождаются хорошие волевые дипломаты-лидеры мирового уровня. Народ, который вовсе не живет в пещерах, он очень легко адаптирован к сегодняшним условиям. Ненцы – самый большой народ из числа малых народов. Три автономных округа в прошлом носили в названии слово «ненецкий». По статистике малыми народами севера считаются те, численность которых меньше 50 тысяч, ненцев скоро станет больше.»
Андрей Владимирович не просто «кабинетный учёный», корпящий над архивами. Он — исследователь-полевик с 30-летним стажем экспедиционных работ, объехавший весь Урал и не только Урал. «Есть ли самое красивое место на Урале? Я антрополог, а антрополог – это всегда человек диалога, человек с настроением многообразия. У меня нет любимого места. Северный Урал очень красив. Полярный Урал – обалденный, но меня очаровывают и река Серга, и во многих местах Южный Урал своей степью: ковыль, несущиеся кони – что может быть красивее? Это вполне сопоставимые по эстетике картинки. А завод? Люблю смотреть на ржавчину нижнетагильского завода – это такая мощь!
Чтобы делиться своими впечатлениями от экспедиций, Андрей Головнёв начал снимать фильмы. С 2002 года он стал не только режиссёром, но и Президентом III-VII Российских фестивалей антропологических фильмов (2002-2010) и Кочующего Северного Кинофестиваля.
Но мое кино все-таки это исследование. Это не искусство ради искусства, это камера-исследователь. И мои композиции – они не выстроены по законам науки, в них есть естественный для меня мощный этнографический бек-граунд, но я его не педалирую, не преподношу в качестве разделов, он остается фоном и средой фильма. В действии я ищу интересных людей. Они живут в пространстве той самой культуры, но они живые люди. Чужой этнос, судьба, настроение, выражение глаз… В этом смысле красота – это не просто пропорции по эталону, это всегда сила выражения и самовыражения. Красивым может быть человек внешне малопривлекательный в статичном состоянии, но как только он начинает двигаться, действовать, как только у него зажигаются глаза – он становится необычно красивым.»
Россияне очень часто называют науку в числе этнознаковых характеристик. Мы гордимся своей наукой, Ломоносовым гордимся не меньше, чем Пушкиным. Сейчас наука переживает непростое время – кризис. Её претензия на то, что она заменит собой религию, во многом себя исчерпала ещё в 19 веке. Наука возомнила себя цехом избранных, в которых все нуждаются, цехом со своими обычаями и обрядами. Интернет демократизировал таинство науке. Сегодня нет нужды в профессоре, который все знает — Интернет знает больше. Но у науки есть перспективы, просто надо не бояться обновляться и популяризироваться. Важно, что в науке сохраняется жажда открытия.»
Именно об этом – о жажде и возможности открытий, говорит профессор Головнёв, отвечая на вопросы о риске перенаселения планеты: «Сейчас технологии опережают потребление. В технологиях есть свои проблемы, но сейчас люди обеспечены пищей не меньше, чем в эпоху первобытности. Скорее людей беспокоит проблема избыточного веса! Ресурсы существуют, есть регулирующие диетные практики (религиозные, этические). Человечество не стоит на пороге голода. Другое дело, что планета стала слишком «одомашненной». В этом смысле Россия обладает одной из самых высоких ценностей – дикой природой. Сейчас именно это становится экзотикой и ценностью.
