Их остается все меньше. Тех, кто хотил в атаку, кто кормил в окопах вшей, мерз, голодал, выполняя трудную военную работу. Кто десятилетиями носит в памяти те мгновенья, когда раненый однополчанин просит немеющим от боли ртом: «Пристрели, друг». Они такие разные и такие близкие, пережившие пять военных лет и встретившие Победу. Большинство уже переступило 90-летний рубеж. В Югре проживает 282 инвалидов и участников Великой Отечественной войны, в Нижневартовске — 39. Александр Афанасьевич Пуртов, которому нынче исполнится 89 лет, один из них.
Когда до Ларьяка дошла весть о войне, Саше Пуртову еще не было 15-ти, но он твердо решил бежать на фронт, потому что горел праведным гневом против тех чужаков, кто позарился на его родную землю. Стрелять умел с 12 лет, тогда отец подарил ему двустволку, так что считал себя состоявшимся бойцом. Но на фронт призвали отца, и больше Афанасий Сергеевич и сто его односельчан никогда в родное село не вернулись. Похоронка в семью Пуртовых пришла в 1942 году, так что оголодавшие за военный год семеро ребятишек, мать и старая прабабушка теперь еще и осиротели. К тому времени 16-летний Саша, окончив курсы, работал главным бухгалтером Ларьякского рыбкоопа, совмещая с основной профессией труд снабженца, грузчика, словом, успевал повсюду, где требовались мужские руки. В мае 1944 года пришлось везти продукты в Корлики, да вдруг на полпути закончилось горючее. Ребята- одногодки отправились в Ларьяк за подмогой, но так и не вернулись: в селе им вручили повестки из военкомата. Саша прибыл домой через неделю, там его ждала уложенная материнскими руками котомка. Теплоход до Нижневартовска ушел, следующий неизвестно когда, а повестка — вот она, на руках. Чтобы парня не посчитали дезертиром, решил добираться самостоятельно. От стойбища до стойбища где на обласе, где пешком — за двое суток дошел до Вартовской пристани. Дальше — пароход, учебный полк в Барабинске, в августе, когда исполнилось 18 лет, присяга и — фронт. Первое боевое крещение солдат Пуртов получил в дороге, когда состав у Пскова попал под бомбежку и несколько вагонов разнесло на куски. Но самое большое потрясение пережил после залпа «Катюши»: там, где ударило орудие, сгорело все дотла, осталась голая земля. «Попал я в элитные войска, в матушку-пехоту: сто пройдёшь — ещё охота! — шутит Александр Афанасьевич.
Он вообще большой шутник, хороший собеседник и любимый дед. В армии Александра Афанасьевича сейчас четверо детей, 16 внуков и 16 правнуков. Кто-то подарил майку с надписью «Главнокомандующий армии внуков», в ней он и встречает 70-тую победную весну. Надеется, да нет, совершенно уверен, что таких весен в его жизни будет еще, как минимум, одиннадцать. Решил, что будет жить до ста лет обязательно, а уж дальше, как получится.
Война не отпускает
Служил Саша Пуртов в разведроте 533 пеходного полка, который шел с боями с Западной Украины в Польшу. Необстрелянные бойцы даже попали под пули бандеровцев. «Наш взвод шел впереди батальона с криками «ура», создавая видимость атаки, чтобы спровоцировать противника на выстрелы и таким образом обнаружить, где дот, где пулеметная точка. Эти данные нужны были командованию при наступлении», — вспоминает Александр Афанасьевич. Азы разведки восемнадцатилетний боец постигал у комвзвода: как ходить по азимуту, как от пули увернуться. Да только настигла его шальная на пятом месяце войны в польском городе Гляйвице, где шли бои с отступавшими немцами. Нужно было задержать отход врага, засевшего в домах, хоронившегося на крышах. Разведвзвод продвигался по городским улицам где ползком, где короткими перебежками. И вот тут в одной из перестрелок Александр получил тяжелое ранение. Пуля попала в предвздошную кость. «Пришлось автомат отдать взводному, жалко — оставалось еще 12 нерасстрелянных рожков. Я ведь запасливый был», — делится своими далекими переживаниями нынешний Пуртов.
Полтора года провалялся в госпиталях, перенес три тяжелых операции, а рана не переставала кровоточить до 90-х годов. Так и не отпускала война Александра всю жизнь. В мирной жизни ходил с тростью. «Он такой активный, так любил бродить по тайге с нами. Помню, как увидит поляну ягод, так бежит к ним впереди нас, забыв трость», — улыбается младшая дочь Ирина, статью и темными блестящими глазами удивительно похожая на отца. Все дети и внуки Александра Афанасьевича значительно старше того пацана Саши Пуртова, который на обласке в 44-м спешил из далекой северной глубинки на войну, но авторитет главы семьи непререкаем и держится он исключительно на заботе о младшем поколении. «Папа у нас — палочка-выручалочка, всех внуков перенянчил. Если бы не он, нам бы не купить дом под Тюменью», — признается старшая дочь Нина Александровна и очень сердится, что отец предпочитает всем благам мира не самый пригодный для пожилых людей северный край и тайгу, где прошла его жизнь, где все все знакомо, понятно и потому видимо успокаивает душу.
Ошибочка вышла
Пока боец Пуртов лечился, его старшая сестра в Ларьяке носила в дальнем кармане своего пальтишка похоронку на брата, не решаясь показать матери, которая еще не отошла от гибели отца. «В том бою много ребят полегло, поэтому когда я не вернулся после задания и после никаких известий обо мне не поступило, командование части посчитало, что погиб», — рассказывает ветеран. И все-таки 23 января 1945 года сестре пришлось сказать правду, но не успела мать оплакать сыночка, как буквально на следующий день от него приходит письмо: «Жив-здоров, легко ранен, продолжаю лечиться». Вот было радости в большой семье Пуртовых! Но до возвращения сына и брата оставалось еще полтора года. Победу Александр отпраздновал в польском госпитале. Сейчас вспоминает, как тепло и искренне поздравляли советских бойцов местные жители, как буйно в тот май цвела сирень, как ярко светило солнце. Общее ликование омрачала только гибель отца, похороненного в братской могиле в деревне Парфино Новгородской области. Позднее Александр Афанасьевич доберется и до этих мест, посидит на погосте, вспомнит отца, который навсегда остался в его памяти 40-летним сибирским крепышом.
После победы и ранения, окрепнув, конечно же, вернулся в родной Ларьяк, где теперь каждый мужик был на вес золота. Нужно было помогать матери, поднимать и учить братьев и сестер. Кроме бухгалтерии, которая на долгие годы стала его главным занятием, приходилось выполнять всю тяжелую деревенскую работу, пока в начале 60-х не открыли Самотлор и не начали поднимать Нижневартовск. Тогда Пуртов перевез семью в город и перешел на работу в Белозернефть. Правда блага городской жизни откладывались на время — по-прежнему носили из реки воду, готовили дрова, топили печь. Но Александр Афанасьевич труд к жизненным трудностям никогда не относил, считая, что именно он спасает от беды, болезней и обид, от бедности и одиночества. Он и сегодня бодр, приятен в общении, рассказывая о жизни, так и сыпет разными присказками. Внуки приглашают в баню, он тут же находит нужную: «Кто в баньке парится, тот 100 лет не старится». Ему и правда до немощной старости далеко. «Порода у нас сильная, недаром даже правнуки на деда похожи», — говорят родные.
…А вот о войне Александр Пуртов вспоминать совсем не хочет. «Какие воспоминания — одна боль!» — объясняет он свое нежелание говорить на эту тему.
