Возвращение на Каменный Пояс

Сразу оговорюсь, что ехал я на Урал в первый раз в жизни. Почему же тогда я озаглавил эти заметки «Возвращение на Каменный Пояс»?

Мои предки по отцовской линии жили на Урале со второй половины XVIII века. Предположительно, это были выходцы из Рязанской губернии, семья крепостных, переведенная сперва на Благовещенский завод под Уфой, а затем на Нязепетровский завод, основанный в 1747 году купцом Петром Осокиным на реке Нязя.

Здесь, на границе Южного и Среднего Урала, среди старых уральских гор, покрытых густым лесом, поколениями жили мои прадеды. Это их земля. И всё, что я с малых лет слышал об Урале от отца, бабушки, тёти и чему до поры до времени не придавал особого значения, было не напрасным; все их рассказы, словечки, присказки хранились в моём сознании, как семена в благодатной почве, и в какой-то момент начали всходить. Со страшной силой потянуло меня на историческую родину. Значит, пора. Значит, надо ехать.

Нязепетровск

Нязепетровск – город за семью печатями. Расположенный на исторических башкирских землях северо-запада Челябинской области, затаился он среди горных перевалов и густых лесов. Единственная дорога, ведущая к нему, настолько разбита и перекопана, что на любого, кто преодолеет эти сорок километров ям и ухабов, местные жители посмотрят как аборигены гавайских островов на британского мореплавателя Джеймса Кука: мол, зачем пожаловал?

Совсем небольшой по населению городок (11 тысяч жителей) занимает обширную территорию, расположившись «на девяти холмах». Селились здесь широко, привольно, не жалея земли. И правда, чего ее жалеть? Вон ее сколько – в какую сторону ни поедешь, всё будет одно и то же: леса, реки, горы, озёра.

До Нязепетровска трудно добраться, а уехать из него еще труднее: вы поживете здесь какое-то время, и вас не захотят отпускать. Не отпустят вас радушные хозяева, которые поразят вас своим гостеприимством, подзабытым уже в больших городах, и душевной теплотой; не отпустят вас земляничные поля на склонах холмов и соцветия душистых трав; не отпустят чистый местный воздух и прозрачная родниковая вода.

Кажется, что где-то там, за горами, торопливо бежит время, дни, недели и месяцы сменяют друг друга, всё вертится в каком-то бешеном потоке, а здесь продолжается один и тот же день, тихий и спокойный: люди всё так же делают свою работу и всё так же кружат птицы над Нязинским водохранилищем, а коровы и козы меланхолично бродят меж дворов.

Зов предков: Барановы

В Нязепетровске родился и вырос мой отец, здесь он провел свои детские и отроческие годы. Дедушка работал машинистом, водил паровозы, отсюда его призвали на войну в 1941 году. Дважды на него приходили «похоронки», а в 43-м году вернулся он сам: отозвали с фронта в связи с нехваткой машинистов. А вот дедушкин брат, Николай Ефимович Баранов, с войны не вернулся: погиб под Витебском в мае 44-го.

Рядом с городским прудом есть военный мемориал, на нем высечены фамилии погибших нязепетровцев. Есть там и Николай Ефимович, и ещё восемь Барановых. Эта фамилия здесь хорошо известна. Первых Барановых, семью крепостных, привезли в эти края в конце XVIII века из Рязанской губернии – на завод. Стало быть, два века мои предки жили и работали на этой земле.

Самым известным представителем нашей фамилии был Александр Васильевич Баранов – троюродный брат моего отца. К нему папа, будучи подростком, ходил учиться играть на баяне. Александр Васильевич основал школу искусств г. Нязепетровска и был ее директором на протяжении 40 лет. Теперь в самом центре города, на новом здании школы висит доска в память о почетном гражданине города Нязепетровска Александре Васильевиче Баранове. Барановых здесь помнят и уважают.

Карабаш

Однако трагическая судьба ещё одного Баранова, моего прадеда Ефима Кондратьевича, связана не с Нязепетровском, а с другим уральским городом — Карабашом. Именно здесь он к началу гражданской войны работал на заводе мастером медеплавильного цеха. Когда в июне 1918 года город заняли колчаковцы, моего прадеда арестовали вместе с другими заводскими рабочими. Забежал домой попрощаться с родными, здесь его и взяли. Дома остались четверо детей и беременная жена.

После пыток и допросов всех арестованных погнали в Челябинск через Миасс. На стоянке у села Тургояк казаки расправились с рабочими – зарубили шашками и побросали в бывшие тут же старые шахты. Тела сверху присыпали камнями. Еще несколько дней после этого из шахт доносились стоны. Лишь через год, в 1919 году, тела были извлечены из шахт и захоронены в братской могиле на окраине Карабаша.

Теперь этот мемориал – гранитные стелы с патетическими надписями и памятник рабочему с винтовкой и молотом – выглядит заброшенным: кое-где осыпалась штукатурка, сквозь плитку проросла трава, а медные буквы, которыми были выложены фамилии казненных рабочих, давно разворованы и сданы в металлолом. Под памятником лежат венки, а вокруг – ни души.

Едем от места захоронения к месту казни. Вокруг апокалиптический пейзаж: горы, лишенные растительности и покрытые каким-то оранжевым налётом. На вершине самой большой горы установлен православный крест и выложена надпись «Спаси и сохрани». Есть от чего спасать: город Карабаш считается одним из самых загрязненных мест мира, это зона экологической катастрофы. Однажды здесь посередине лета пожелтела и опала с деревьев листва. Река Сак-Елга – это пересохшее русло и текущий по нему ручеёк ядовитой оранжевой жидкости. Из труб валят клубы едкого дыма, дышать здесь нечем.

Тургояк

В окрестностях Миасса, близ дороги на Златоуст, находится место, где 26 июня 1918 г. были зверски убиты 96 карабашских рабочих, в числе которых был и мой дед, Ефим Кондратьевич Баранов. Теперь здесь, в придорожном лесу, стоит гранитный обелиск с памятной надписью. У мемориала тихо и спокойно, ничто не мешает постоять, подумать.

Возвращаясь той же дорогой, сворачиваем к посёлку и через какое-то время оказываемся у озера Тургояк. За чистоту воды его ещё называют «малым Байкалом». Озеро и вправду очень красивое. Но, поскольку на Байкале я не был, мне сразу вспомнилась Ладога – сходство не по размеру, Тургояк довольно маленький, а по нраву: та же беспокойная рябь, те же накатывающиеся на каменистый берег волны, тот же шумный прибой. На озере тренируются виндсёрферы, кое-кто купается. Экскурсии на остров Веры отменены, а жаль — хотелось воочию увидеть мегалиты IV тысячелетия до н.э., руины старообрядческого скита XIX века и другие памятники. В следующий, значит, раз.

Арасланово

Километрах в сорока на северо-запад от Нязепетровска расположено село Арасланово. Ехать до него надо по ухабистой и неровной грунтовой дороге. Арасланово – татарское село среди башкирских земель. Основано оно было еще в 1663 году татарами-мишарями. Мишари – субэтнос татарского народа, образованный, как считалось ранее, путём взаимодействия татар и финно-угорского племени мещёра. Так они здесь и живут все эти годы: ведут хозяйства, разговаривают на своём языке. Село крепкое, зажиточное. По улицам бродят козы, овцы, свиньи.

Край села над рекой Уфа возвышается живописная скала. «Как по-русски называется — не знаю, а по-татарски — Өй-таш» — объясняет нам местный житель и подсказывает, как лучше к ней пробраться. Рядышком вторая скала, поменьше, называется Роговик. Идем прямо по земляничному полю — нагибайся и ешь землянику, сколько влезет. Взбираемся на самый верх скалы и на какой-то момент просто-таки теряем дар речи: взору открывается великолепная панорама на село, реку и лес. Спускаемся с другой стороны скалы и находим вход в пещеру. Здесь тихо, прохладно и темно. Побыв немного в пещере, возвращаемся назад, на вершину. Здесь нас настигает внезапный дождь. Краем леса, по мокрой траве, возвращаемся к автомобилю. Ноги безнадёжно промочены.

Верхний Уфалей

В этом городе мой дедушка ещё до войны работал машинистом, водил паровозы. Ближайший к Нязепетровску районный центр, Верхний Уфалей является крупным железнодорожным узлом. Однако главное предприятие здесь никелевый комбинат. На окраине города можно увидеть огромные терриконы, отвалы пустой породы, по которым даже проложена дорога для грузовых машин. А если выехать из города в северном направлении, а потом в деревне Черемшанка свернуть направо, то можно очутиться у гигантских никелевых рудников. Карьеры, затопленные водой изумрудного цвета, поражают своими масштабами. По периметру склонов нарезана дорога. Сейчас выработка уже не ведется, а раньше здоровенные КрАЗы и БелАЗы казались в глубине рудника маленькими букашками. Сейчас здесь тишина и благодать.

Аракуль

Озёр на Урале много, они очень разные, но все красивые. Одно из самых живописных – озеро Аракуль, находящееся между городами Касли и Верхний Уфалей. Особенный шарм ему придает расположенный вдоль одного из берегов скальный массив Шихан. Это скалы естественного происхождения и довольно причудливой формы. Издали они напоминают то ли Великую Китайскую стену, то ли пластины на хребте какого-то гигантского динозавра. Само озеро очень спокойное, умиротворенное, недаром его любят рыбаки. Прямо на берегу сооружают они из камней своеобразные коптильни, в которых готовят свой улов. Вдоль берега озера, среди деревьев, вьётся симпатичная дорожка, по которой приятно прогуляться в пригожий денёк. Можно полакомиться земляникой, созревающей прямо под ногами, можно полазить по камням, любуясь открывающимися видами на озеро и Шихан.

Куказар

Когда реку Уфу близ Нязепетровска перегородили плотиной и создали Нязепетровское водохранилище в целях снабжения питьевой водой города Свердловска, гидрография региона заметно изменилась. Здесь появились обширные водные пространства, привлекающие многочисленных рыбаков и туристов. На выходные сюда приезжают аж из Екатеринбурга — сплавляться на лодках, удить рыбу, купаться и жарить шашлыки на берегу водохранилища и прилегающих к нему рек. Одна из таких рек, Куказар, имеет широкое устье. Над гладью реки кружат хищные птицы, желающие полакомиться рыбкой, коей в этих водах видимо-невидимо. Берега покрыты густым хвойным лесом; вдоль дорог и на полянах цветут всевозможные травы: иван-чай, душица, чабрец и многие другие; воздух опьяняюще чист и свеж.

Хорошо отдохнуть на берегу Куказара, съесть кусок сочного, дымящегося мяса, приготовленного на углях, и запить его стаканом ароматного травяного чая. А потом посидеть на скамеечке, буквально нависающей над рекой, и спокойно о чём-нибудь подумать.

Екатеринбург

После лесного спокойствия и умиротворения даже Екатеринбург кажется слишком большим и шумным, будто это какие-то каменные джунгли вроде Шанхая. А ведь это всего лишь город с полуторамиллионным населением. Столица Урала встретила нас затяжным дождём. Быть может, от этого и впечатление от города осталось несколько мрачное. Да и достопримечательности здесь такие, невесёлые: храм на месте Ипатьевского дома, в котором была убита царская семья; недостроенная телебашня – символ краха советской империи и место притяжения отчаявшихся самоубийц; Плотинка, где постоянно шумит вода, напоминая о быстротечности нашей жизни. Здесь много памятников, музеев – есть что посмотреть. Самое красивое здание – дом Севастьянова в стиле барокко, выкрашенный в яркие цвета. Из новых достопримечательностей интересен небоскрёб «Высоцкий» со смотровой площадкой на 52-м этаже и музеем В.С. Высоцкого.

На лицах людей не видно никакого налета среднерусской провинциальности, напротив, возможно именно благодаря удаленности от российских столиц люди здесь дышат полной грудью, у них честные, открытые лица и незамутненный взгляд, мол, мы здесь «сами с усами». Но это лишь первые, мимолетные ощущения — на большее времени, к сожалению, не хватило.

Челябинск

В отличие от Екатеринбурга, Челябинск встретил нас не дождём, а теплом. Мы гуляли по нему, коротая время до авиарейса. Ходили в основном по центру, а местную пешеходную улицу, Кировку (она же «челябинский Арбат»), истоптали вдоль и поперёк.

«Суровый Челябинск», «Танкоград», «город заводов» — все эти представления о Челябинске безусловно оправданы и имеют право на жизнь, но нам этот город запомнился скорее в образе какого-то южного курорта с длинным променадом, фонтанами, летними кафешками и уличными музыкантами. Здесь много современных скульптурных композиций, среди которых важное место занимает символ города верблюд. Отужинали тут же, на пешеходной улице Кирова в украинском ресторане – недорого и довольно вкусно. С наступлением темноты включилась подсветка зданий, и в городе началась ночная жизнь. А нам уже пора домой.

И снова Незепетровск

Когда мы садились в самолёт, уже рассвело. Последние минуты на уральской земле. О чём думалось в этот момент? О том, что когда в Нязепетровске поднимаешься на Шиханку, под самой горой стоит покосившаяся заброшенная бревенчатая избушка, и ветер хлопает её деревянными ставнями, будто хочет что-то сказать. А когда взберешься на вершину горы, сперва рассмотришь город, лежащий перед тобой как на ладони, а потом будешь всматриваться в самые дальние дали, туда, где синие уральские горы сливаются с горизонтом…

О том, что на скале Серный Ключ близ Нязепетровска такая звенящая тишина, что кажется – время остановилось. Там, внизу, мерно несёт свои воды река Уфа, а здесь, наверху, тихонько шелестят берёзы да поскрипывают сосны, и непонятно уже, кто ты такой: советский турист, отправившийся сюда в палаточный поход, или крепостной мастер с завода, собирающий здесь целебные травы, или, быть может, кержак-старовер, вышедший на эти рубежи, спасаясь от бесконечной погони?

Когда полвека назад мой дед покинул эти края навсегда и увёз семью в Ленинград, он искал лучшей доли для своих детей и внуков. Теперь я глубоко благодарен ему за это решение. Здесь, на пасмурных финских берегах – моя родина. Но и Урал никуда не делся, и он всегда во мне был. Это капсула родовой памяти, до поры до времени хранившаяся в глубинах моего сознания. Теперь она активирована.

«Возвращение на Каменный Пояс» на Яндекс.Картах