Тематических экскурсий по городу Екатеринбургу придумано великое множество: и архитектурные, и исторические, и гастрономические, и паломнические. А редакция «толстого» литературного журнала «Урал»(в этом году журнал отметил свой 55-летний юбилей) предлагает горожанам удивительную экскурсию по страницам художественного произведения. Вообще такие акции очень в стиле журнала, это ещё со времён Коляды повелось.
«Повесть, которая сама себя описывает» екатеринбургского писателя Андрея Ильенкова, написанная в 2009 году (опубликована в журнале «Урал» в 2011 году), с фотографической точностью воспроизводит Свердловск середины 80-х. Большая часть событий повести разворачивается на маршруте от кольца Виза до «Кубы», сюда же и отправляется литературная экскурсия. «Экскурсия, которая сама себя показывает» — так, созвучно повести, называет её автор и экскурсовод Надежда Колтышева, заместитель главного редактора по вопросам развития литературного журнала «Урал».
Начинается экскурсия от трамвайной остановки «Кольцо Виза» — именно отсюда три героя «Повести, которая сама себя описывает» отправились в свой последний путь. Подъезжая к это остановке, все они видят одни и те же здания: проходную Верх-Исетского завода, Дворец культуры металлургов и хлебозавод на территории бывшей Успенской церкви. Видят одно и то же, а воспринимают по-разному, в силу своих пристрастий и убеждений.
Все три здания сохранились до сих пор, поэтому экскурсовод (в образе одноклассницы обсуждаемых персонажей), показывая их и зачитывая фрагменты из повести, предлагает сравнить свои впечатления с впечатлениями героев. А сама повесть как будто выходит за пределы книжных страниц и оказывается вокруг, а все пришедшие на экскурсию – внутри. Внутри повести.
Три главных героя, хоть и не самые типичные представители молодёжи тех лет (я бы даже сказала что атипичные, как та пневмония) — персонажи очень яркие и выразительные. И совершенно разные: западник Стива, славянофил Кирюша и комсомолец-карьерист Олег. Вот как увидел Верх-Исетский завод поклонник русской старины Кирюша:
«Завод был очень старым, и все его строения, казалось, покрыты благородной паутиной времени. Вот даже здание заводоуправления с проходной — оно тоже. Несмотря на присобаченные впоследствии два каких-то ордена — в совдейской геральдике Кирюша не имел охоты разбираться, — так вот, несмотря на них, созерцать остальное было для взора ничуть не оскорбительно. Заводоуправление представляло собой некое подобие старинной крепости, словно бы составленное из трех массивных трехэтажных башен. Далее простирались кирпичные производственные здания — массивные памятники промышленной архитектуры времен развития капитализма в России, украшенные гигантскими кирпичными трубами, из которых шел густой дым. Они не были тошнотворными железобетонными параллелепипедами эпохи индустриализации, отнюдь нет! Полукруглые своды их крыш, арочные окна, составленные из множества маленьких стекол, промежутки между которыми напоминали колоннаду, каменная кладка забора с арочными же сводами между колонн и маленькими башенками над ними: закопченное, массивное и приземистое — все напоминало о лучших временах заводского Урала.»
А вот на то же задние брезгливо смотрит мечтающий уехать из страны Стива: «Завод был очень старым, и все его строения казались покрытыми коростой ветхости. Несмотря на присобаченные к заводоуправлению два ордена типа Ленина, все остальное выглядело времен Очакова и покоренья Крыма, наподобие крепости. Обрезанных турок-сельджуков. Тут и сям торчали массивные памятники каменного века развития капитализма в России имени Ленина. Высились, грозя падением, стремные заводские трубы и коптили небо. Это не было даже скоплением сраных железобетонных параллелепипедов эпохи индустриализации, ни хера! Полукруглые своды, арочные окна, составленные из наполовину высаженных мутных маленьких стекол, все закопченное, массивное и приземистое — это было что-то вообще выползшее из палеозойской тьмы средних веков.»
Верх-Исетский завод, построенный при де Генинне и носивший когда-то имя Анны Петровны, дочери Петра Великого, работает до сих пор. Его основная продукция – кровельное железо – была настолько хороша, что большей частью оправлялась на экспорт, крыть крыши европейцам. В советское время завод был назван «Красным кровельщиком», а напротив главной проходной появился корпоративный клуб для его сотрудников – Дворец культуры металлургов.
Дорога на трамвае №11 по одноколейке на Зелёный остров – почти как путешествие на машине времени.
Из середины 80-х (заводская площадь почти не изменилась с тех времён – разве что киоск на остановке вместо Союзпечати теперь называется Роспечать, а хлебозавод в бывшей Успенской церкви снова уступил место Успенской церкви, но реконструкция идёт так медленно, что не слишком бросается в глаза) трамвай словно отправляется на несколько десятилетий назад – и вот уже многоэтажки сменяются «частным сектором», и город вдруг превратился в деревню на побережье.
Визовский пруд – самый большой пруд Екатеринбурга, а во время парусных регат выглядит почти как море.
Здесь, на берегу пруда, единственный разъезд на одноколейной дороге. Церемония разъезда трамваев тоже описана в повести Андрея Ильенкова – она почти не изменилась.
От остановки «Зелёный остров» экскурсия идёт пешком до той самой заброшенной электростанции. Она упоминается в повести, хотя герои обошли её стороной: «Когда-то она была живой. Точнее — действующей. Потому что называть ее живой не хотелось бы (хотя впоследствии, вероятно, и придется). Потому что одно дело — живая шляпа, и совсем другое — живая электростанция. Живая шляпа в худшем случае может передвигаться по полу. Пусть даже бормотать. В самом худшем случае — летать по воздуху, как это убедительно было показано в мультфильме “Ну, погоди!”. Она может самопроизвольно надеваться на головы и душить людей. Но это только в самом худшем случае. А в лучшем — под ней, вероятнее всего, просто сидит котенок, и оттого она кажется живою, а она обыкновенная, мертвая. Совсем не то электростанция. Если простая живая шляпа летает по воздуху и душит людей, то что могла бы натворить Живая Электростанция! Ужас! Даже нелетающая. Просто ползающая. Повсюду, и могущая бить все и вся, что ей заблагорассудится, своими мегаваттами и киловольтами. А уж о Летающей Живой Электростанции и подумать страшно.
Так вот, описываемая нами электростанция была не живой, а всего лишь действующей, да и то очень давно. На пуске ее присутствовал сам знаменитый писатель Аркадий Гайдар и, как известно, сошел с ума. Но несмотря на это, электростанция еще много лет подавала ток в рабочие и промышленные кварталы Свердловска. Тогда это был еще довольно архаичный, хотя и горнозаводский, город…
(Чтобы проиллюстрировать его архаичность, достаточно одной детали. На противоположной окраине города существовал некогда поселок Изоплит. Никто не знает, откуда произошло это название. А мы знаем. Оно произошло от словосочетания “изоляционная плита” путем сокращения основ. Там, в этом Изоплите, собственно, и производили эти самые изоляционные плиты. Но самого главного не знает никто, даже мы. Главное — из чего их изготавливали. Все хоть сколько-нибудь знакомые с электричеством люди думают, что из фарфора, или эбонита, или стекла, или резины, или пластмассы. На самом же деле — из торфа. Можете себе это вообразить? Едва ли.)
…И очень невзрачный. И это еще мягко сказано. Скорее всего, это был город довольно жутковатый, особенно по ночам. Вспомним, что писал о быте Свердловска В.В. Маяковский: “Лежат в грязи рабочие, подмокший хлеб жуют”. Что уж и говорить о его окрестностях и окраинах! На одной из которых и действовала тогда электростанция, оснащенная этими невообразимыми торфяными изоляторами.
Прошли годы, и ужасное детище первых пятилеток наконец прекратило давать ток. Теперь электростанция стала не Живой и даже не действующей, а нормальной, мертвой. Однако остов ее, чопорный и гордый, остался. А вокруг остова этого оставались и россыпи деревянных частных домишек, деревянных же казенных двухэтажных бараков и даже несколько бараков кирпичных, благоустроенных. Нельзя было оставлять пусть и немногочисленных, но все-таки жителей этих богом забытых (если не проклятых) земель совсем без транспорта. Это значило бы совсем бросить их на произвол судьбы, а судьба здесь склонна к самому разнузданному произволу. С другой стороны, и проводить хорошие пути сообщения в эту дыру было и дорого, и досадно. Поэтому решено было сохранить ветхую трамвайную узкоколейку и пустить по ней один-единственный трамвай. Немного подумав, городские власти решились даже на два трамвая — один туда, другой обратно.»
Вблизи бывшая электростанция не менее живописна: на подступах гостей встречает обшарпанный и жутковатый памятник Валериану Куйбышеву (какое-то время станция носила его имя), а во дворе притаилась самая настоящая кузня.
Удалось попасть и внутрь. Всем, кто смог добраться до финиша – в подарок свежий номер журнала «Урал» и личная встреча с автором «Повести, которая сама себя описывает»!
