История нашего города, вроде как и известна, но как в той присказке: «а коснись чего, вот тебе и пожалуйста…». Ситуация пугачевского времени вкратце описана в разных изданиях, вышедших в последнее время.
Но есть возможность рассмотреть ее чуть подробнее, опираясь на дореволюционные исследования, посвященные пугачевскому восстанию. Поскольку наш город находился если не в эпицентре, но все же на территории, охваченной восстанием, то и испытал на себе перипетии смутного времени.
Говорят царь — настоящий!
В 1773 году, когда началось восстание под предводительством Емельяна Пугачева, Челябинск представлял собой небольшой город, обнесенный деревянной стеной – заплотом. Население города было невелико, помощник воеводы Исетской провинции Свербеев в январе 1774 года писал о 767 душах мужского пола, хотя это явно заниженное число — в реальности было не менее 1500 мужского пола. Большую часть жителей Челябинска составляли казаки, которые если и не были открытыми сторонниками Пугачева, то сочувствовали идеям его движения. Многие искренне верили, что Емельян Пугачев в действительности чудом выживший царь Петр III (Петр Федорович), который несет простым людям освобождение от тягот.
Власти принимали меры к укреплению обороноспособности города. 4 октября 1773 года ратуша, по указу воеводы Веревкина, предписала посадским и цеховым в течение суток привести в порядок те участки городских укреплений, за которые они несли ответственность (строительство и ремонт укреплений входило в обязанность населения города). 8 декабря 1774 года Исетская провинциальная канцелярия выпустила указ, объяснявший, что царь Петр Федорович скончался в 1762 году и в начале июля того же года был похоронен в Невском монастыре «при множестве помянутых зрителей, в том числе и здешних Исецкой провинции присутствующих, коим случилось в ту пору быть в Санкт-Петербурге, при должностях своих».
Однако, попытки объяснить людям, что явившийся в 1773 году «царь», не более чем самозванец Емельян Пугачев, особого успеха не имели. Одно из подтверждений «истинности» царя уральские жители видели в том, что правительство не присылает войск из центральной России. Мол, если б это был и вправду самозванец, то давно бы уже прислали войска и навели порядок. А поскольку войск нет, значит власти невольно признают законность объявившегося Петра III. Напомню, что в это время шла русско-турецкая война, требовавшая огромного напряжения сил русского государства и отправить значительные силы на подавление восстания было сложно.
Ситуация в самом Челябинске был очень непростой. Весь регулярный гарнизон состоял из неполной роты в 30 рядовых с одним поручиком и четырьмя капралами. Кроме того, была присланная из Тобольска рекрутская рота, совершенно необученная и вооруженная негодными к стрельбе винтовками без штыков. Несколько человек вооружили челябинские купцы, но это явно не решало проблемы. Воевода Веревкин объявил о наборе «временных казаков» из крестьян окрестных селений. Их собралось в Челябинске в начале января более 1400 человек, но вооружением они похвастаться тоже не могли – колья и дубины плохая замена ружьям. При этом в городе напрочь не было запасов пороха. Сибирский губернатор Д.И. Чичерин прислал 25 пудов пороха и 200 ружей, хотя в самом Тобольске оружия и боеприпасов оставалось максимум на 500 человек. Свинца не было, его предполагалось доставить из Казани.
Генерал Деколонг
10 декабря 1773 года городская ратуша обращается к городским жителям с требованиям быть в «готовности к защите города тех у кого какие ружья есть». Та же ратуша постановила обратить к генералу Деколонгу, командовавшему Сибирским корпусом и фактически возглавлявшим правительственные войска в Зауралье, об удержании в Челябинске 11-й полевой команды. Эта команда, под командованием премьер-майора де Кастро-Ласерда, следовала из Сибири к Оренбургу через Челябинск. Ее численность составляла 515 человек. С таким гарнизоном город имел реальные шансы противостоять пугачевцам. Де Колонг уже традиционно не ответил на обращение Веревкина, и тот в отчаянии сам написал указ, предписывавший графу де Кастро-Ласерде с командой остаться в Челябинске для защиты провинциального центра. Но команда проследовала дальше.
29 декабря Веревкин вновь обращается к Де Колонгу с отчаянной просьбой о присылке дополнительной воинской команды: «Ежели оной воинской команды от вашего высокопревосходительства мне пожаловано не будет, то в таком случае неминуемой подвержен буду напасти и ежели, отчего Боже сохрани, провинциальный город будет разорен, то уже вся Исетская провинция будет подвержена бедствию и всей погибели». Поскольку все призывы о помощи оставались без ответа, то воевода, очевидно, при поддержке городской ратуши, задержал в городе артиллерийскую команду поручика Федора Пушкарева, которая так же следовала через Челябинск.
В рапорте Деколонгу Веревкин писал: «нашелся, сверх постояннаго желания своего, данное повеление не исполнить и помянутую артиллерию с ея припасами оставить здесь в Челябинске… Ибо ваше высокопревосходительство, так велико зло, что ежели по отпуске из города артиллерии, хотя один казак из злодейской толпы сюда ворвется, то может предать в злодейския руки все население города, состоящее из казаков и крестьян». Для большей наглядности приведу план города 1768 года — к 1773 году ситуация изменилась незначительно, разве что церковь Николая Чудотворца перенесли за реку Миасс и освятили во имя Троицы.
Челябинский бунт
5 января, утром группа челябинских казаков ворвалась в воеводский дом, где кроме самого Веревкина находились регистратор Афанасий Колесников, пожилая вдова бывшего до 1768 года прокурора Исетской провинции Гуляева и сестра следующего прокурора П.А. Благово – Анна Благово. Всех били прикладами и ногами, а затем, раздев донага и связав, всех кроме старушки Гуляевой, волоком, за ноги и волосы потащили в войсковую казачью избу, где продолжили избиение. Спасло воеводу то, что офицеры и солдаты артиллерийской команды и челябинской роты в штыки отбросив от пушек оставленных при них казаков, подкатили заряженные орудия к войсковой избе и освободили пленников. В воеводском доме было арестовано 63 казака, очевидно, занимавшихся мародерством.
Кстати, Веревкин писал Деколонгу, что все деньги и большинство вещей, как его, так и Благово и Гуляевой, были разграблены. Во главе бунтовщиков стоял казак Михаил Уржумцев, помогал ему в «организации» бунта хорунжий Наум Невзоров. Уржумцев был арестован, вместе со многими другими казаками в воеводском доме. Невзорову удалось бежать из города. Допрашивали Уржумцева «под плетьми» 17 часов, пока он не умер под пыткой. До самого конца он «злодейски утверждал онаго вора донского казака Пугачева покойным императором Петром Третьим».
Посмотрев на план, вы можете убедиться, что эти события разворачивались на небольшом пятачке — собор, воеводский дом, казачья войсковая изба — находились на небольшом пространстве нынешней площади Ярославского и угла улиц Труда и Цвиллинга (тогдашняя Соборная площадь, улицы Оренбургская и Сибирская).
Штурм Челябинска
В городе сложилось шаткое равновесие: воинская команда, канцелярские служители, большинство посадских и цеховых, часть казаков оставались верны Екатерине II, часть казаков и крестьян либо открыто поддерживали Пугачева, либо находились в «шатости». За пределами города находились отряды башкир, кроме того, хорунжий Невзоров «возмутил» казаков подгородных селений и во главе их отряда подъезжал к городским стенам, уговаривая часовых пустить его в город. 8 января к Челябинску подошел отряд атамана И. Грязнова – пугачевского полковника и соединился с казаками Невзорова и башкирами. Всего войска, с башкирами, было до 5000 человек, при 8 орудиях. 10 января был предпринят штурм Челябинска, продолжавшийся 5 часов, однако атаки были отбит, причем был захвачен Невзоров. Допрошенный под пытками, он через 12 часов скончался.
13 января в Челябинск, во главе отряда из двух полевых команд, прибыл генерал Деколонг. Незадолго до его подхода, основные силы пугачевцев отошли к Чебаркульской крепости. Вскоре после этого была назначена комиссия для расследования дел казаков, арестованных во время разграбления воеводского дома. Из 63 человек, 50 были признаны невиновными (!), а 13 человек объявлены виновниками бунта и приговорены к битью кнутами, вырезанию ноздрей и проставлению на лбу и щеках клейма «ВОР», с последующей отправкой в ссылку в Азов. В состав судебной комиссии входили: помощник воеводы Исетской провинции коллежский асессор Свербеев, челябинский бургомистр Семен Боровинский, капитан 10-й полевой команды Фон-Сизинг и капитан 11-й полевой команды Сумароков. «Экзекуция», то есть приведение приговора в исполнение была проведена 23 января.
В отношении вооруженных отрядов пугачевцев Деколонг практически ничего не предпринимал. Решив, что бояться особо нечего, Грязнов со своим отрядом вновь подошел к Челябинску. Как показал на допросе 31 января 1774 года один из пойманных крестьян, Калин Гряткин, Грязнов стоял на квартире у крестьянина Федора Сухоногова в деревне Першиной. Отряд состоял из 400 русских, при семи пушках, число башкир неизвестно. 1 февраля генерал Деколонг вывел свой отряд на бой против пугачевцев. К этому времени те успели занять выгодные позиции на высотах. Бой носил довольно странный характер – отряд регулярной армии числом в 1000 человек, при мощной артиллерии, ограничился обстрелом высот. С одного холма, правда, мятежников оттеснили, захватив 2 орудия и 180 пленных. Армейская команда потеряла убитым одного погонщика при лошадях. Грязнов спокойно отошел в Першино, его никто не преследовал.
Исход из города
Еще до этого «сражения», числа 19 января, Деколонг сообщил воеводе Веревкину, что «в рассуждение важных в Екатеринбурге обстоятельств, ему необходимо туда следовать… для соблюдения же города Челябинска от злодейскаго нападения он полагает оставить 300 рекрут Тобольских, так как из находящегося в его команде корпуса военных команд уделить не можно». То есть, придя, наконец, в осажденный город, не разгромив (хотя имел к этому все возможности) отряд Грязнова, генерал решил пойти дальше. Мало того, что он уходил сам, он забирал и ту артиллерийскую команду, которую Веревкин самовольно удержал в Челябинске и благодаря которой был подавлен бунт в самой крепости и отбит штурм Грязнова!
Челябинску оставляли для обороны… 300 рекрут, то есть новобранцев, плохо вооруженных и совершенно необученных. Губернатору Чичерину Деколонг писал: «Хотя бы в Челябеи надлежало оставить достаточный гарнизон, но по малости войск онаго уделить никоим образом было не можно». Напомню, что речь шла о центре провинции (аналогичные центры – Уфа, Кунгур, Тобольск), а не о рядовой крепости. Кроме всего прочего, здесь находились казенные «магазейны» (склады), где хранились запасы соли, зерна, вина (водки). Здесь находился архив с документами, касавшимися населения огромной территории! Но Деколонг оправдывая свои действия тем, что ему поручено беспокоиться, в первую очередь о заводах, объявил об уходе в Екатеринбург.
В этих условиях воевода Веревкин, его заместитель Свербеев и бургомистр Боровинский обратились к Деколонгу с «покорным рапортом»: «мы с рекрутами трехстами человек и с малым числом граждан провинциального города Челябинска не только от злодейскаго нападения, но и от самых находящихся теперь здесь внутри города врагов казаков и всех крестьян удержать … одних суток совершенно … не в силах и не можем, а останемся только со всеми верноподданными на известную верную и неповинную оным злодеям жертву и всеконечное истребление. Того ради всенижайше и всепокорнейше просим … благоволите взять нас со всеми канцелярскими служителями и нужными ея императорскаго величества делами и денежною казною и верными гражданами с собою в Екатеринбург». Деколонг «милостиво» согласился. 4 февраля на видных местах на улицах города были размещены объявления, где сообщалось: «имея важные и справедливые резоны, должен оставить город, взяв с собою всех верноподданных и верно служащих ея императорскому величеству, идти внутрь провинции до Шадринска…». Вот такой Екатеринбург.
Всем, кто собрался уходить с отрядом предписывалось собраться, взяв с собой еды на день (!). 8 февраля отряд выступил из Челябинска. Вместе с ним уходили: провинциальная канцелярия с архивом, 192 человека посадских и цеховых, 162 казака, 11 офицеров, 207 рекрут, 1350 человек крестьян, набранных Веревкиным во «временные казаки». То есть ушло большинство жителей города. Это вполне можно назвать исходом. Большую часть вещей, уходящие естественно, оставили в Челябинске.
Дойдя до Окуневской слободы (сегодня село Окуневское Курганской области), Деколонг отправил челябинцев и провинциальную канцелярию в сторону Ялуторовска. 21 февраля 1774 года Исетская провинциальная канцелярия добралась до города Исетска (сегодня село Исетское Тюменской области). Здесь беженцы остановились, ожидая распоряжений от сибирского губернатора. Воевода Веревкин, оправившись от ран и побоев, полученных во время бунта казаков 5 января, отправился в Петербург, где был «взыскан милостями императрицы» – ему выдали денег на лечение и пожаловали имение в Псковской губернии.
Захват Челябинска пугачевцами
Тем временем в центре Исетской провинции, где после отступления Деколонга полностью хозяйничали пугачевцы, ситуация начала изменяться. Отряд Деколонга снял осаду бунтовщиков с Далматова монастыря. Правда до Екатеринбурга генерал так и не дошел. Пока он совершал маневры отряд майора Гагрина с боями прошел путь от Кунгура до Екатеринбурга, по пути рассеяв башкирские отряды у Кыштымского завода. В начале апреля, когда Деколонг стоял в деревне Калмацкий Брод, отряд Гагрина, разбив по пути отряды бунтовщиков, вошел в Челябинск. Вскоре бургомистру и городскому голове Семену Боровинскому было сообщено, что «открылось время со всем челябинским купечеством ему ехать обратно в город».
Захват города пугачевцами, разумеется, не прошел для города бесследно. Увы, количество документов, рассказывающих о том времени невелико, но некоторые факты мы можем восстановить. Была сожжена провинциальная канцелярия, вместе с оставшимися там документами. Вывезти все при уходе с Деколонгом, просто не смогли. Очевидно, пострадали и другие здания в Челябинске, но свидетельств мы не имеем. Были сожжены некоторые мельницы, стоявшие на реке Миасс выше и ниже города. Некоторые из них так и не были восстановлены, другие получили вторую жизнь, но уже перестроенные новыми хозяевами.
Уничтожение документов долго сказывалось на решении различных спорных вопросов, причем не самым лучшим образом. Восставшие радостно жгли бумаги канцелярий, понимая лишь, что таким образом уничтожают всякие записи о долгах, налоговых недоимках и прочем. Они совершенно не задумывались, что зачастую там же хранятся бумаги о их правах на собственность, договоры, указы, закрепляющие межевые границы и прочие важные документы. В архивных делах конца XVIII – начала XIX вв. часто встречается такая картина: суд запрашивает копию документа, который должен храниться в архиве провинциальной канцелярии, а им отвечают, что таковой сгорел в «бывшее замешательство».
Документы, что передают настроение того времени
Хочу привести еще рапорт поручика Пушкарева, направленный сибирскому губернатору Чичерину сразу после подавления бунта челябинских казаков. Мне он почему-то напомнил письмо, которое писал Сухов Екатерине Матвеевне в фильме «Белое солнце пустыни», а также рапорт воеводы Веревкина, направленный генералу Деколонгу. Документы, как часто бывает, лучше всего передают напряженность жизни и противоречивость событий.
Высокородному и высокопревосходителному господину генерал-порутчику, лейб гвардии пример-майору, сибирскому губернатору и кавалеру, Денису Ивановичу Чичерину.
Порутчика Пушкарева
Рапорт
С порученною мне от Вашего высокопревосходителства вновь формированной рекрутской второй роты нахожусь по благости Господней в городе Челябинске благополучно, токмо сего числа поутру в за[у]трине приключилось здесь от здешних бунтовщиков казаков несчастие: оступя полевую артиллерию и хищнически ворвався здешняго воеводы в дом, избитием утащили в свою войсковую избу. Но однако я, вооружа свою команду з заряженными ружьями приказав и сам тут находилса, артиллерию от тех злодеев, слава Богу, отбили, и господина воеводу из их войсковой избы выручили, и находимся таперь в ружье, з зазжеными фитилями, ко отпору в готовности. О чем и его высокородие господин воевода и статской советник Вериовкин в успехах наших против злодеев, без уведомления Ваше высокопревосходителство не оставит. И об оном в покорность мою и рапортую.
На подлинном подписал:
Порутчик Федот Пушкарев
Генваря 5-го дня
Г. Чиляба.
Из рапорта воеводы Веревкина генералу Деколонгу 5 января 1774 года: «Теперь ваше высокопревосходительство, конечно изволите поверить, что и многократно вам представлял святую правду, что провинциальный город Челябинск был в крайней опасности и теперь, при последнем моем издыхании, также уверяю. Я испытал мучения бунтовщиков злодеев Челябинских казаков, кои, забыв страх Божий, сегодня на разсвете, взбунтовавшись, ворвались в государев дом, в котором я жительство имел, убив слуг моих, меня вытащили. Изорвав платье все до нага и связав руки и ноги били смертно. Равным образом и находяшагося при мне безотлучно, трудящагося со мною день и ночь, регистратора Афанасия Колесникова, потомуж, раздев до нага и связав. Да находящуюся в квартире моей по сиротству преблагородную девицу Исетской провинции покойнаго прокурора Петра Алексеевича Благово сестру его Анну Алексеевну Благово, со вдовою древней старушкою прокурорскою — же госпожею Гуляевою, бив смертельно и связав нас троих, кроме оной вдовы Гуляевой, тащили по городу по улице за ноги и за волосы в казачью войсковую избу и в оной, перевязав жесточee канатом руки назад и ноги, так что и кожу как с рук, так и с ног у меня содрали, а тут паче били ружейными прикладами, пинками, кулаками, в коей все трое мы держаны под караулом с час. Из-под караула выручены разными находящимися здесь, а особливо при артиллерии офицерами посредством подвезенных к той казачьей избe совсем заряженных пушек. И из рук казацких их вырваны на улицу связанные и тут оными господами офицерами прочими верными Ея Императорскаго Величества рабами развязаны. А город и по днесь оными ворами бунтовщиками казаками, как и все находящееся здесь для защищения крестьянство приведены в возмущение и колебание. А только остаемся мы с артиллерийскою командою, рекрутами, купечеством и канцелярскими служителями в верности Ея Императорскому Величеству до последней капли крови. Того ради от вашего высокопревосходительства всепокорно прошу для спасения погибающаго теперь ировинциальнаго города Челябинска и чрез то соблюдения всей провинции пожаловать особою своею с военною командою сюда немедля прибыть и возстановить тишину: равным образом и для правления провинции прислать из господ бригадиров или полковников. Я за многими смертельными побоями и ранами править не в состоянии, а товарищ мой господин коллежский ассесор Свербеев нечаянным случаем переломил ногу, отчего и поднесь болен»
Пояснения к плану:
A – города Чилябы крепость обнесена деревянным заплотом.
B – церковь соборная каменная во имя Рождества Христова с двумя каменными пределы
C – церковь деревянная во имя святителя чудотворца Николая
D – дом воеводской
E – канцелярия
F – магазейны правиянтские
q – пороховой погреб
H – подвал казенный питейный
I – строение обывателей и казаков
K – заплот рогатки и надолбы
L – батарейки деревянные
M – гостиной двор
N – острог
Башни под ними ворота кои значатся под литерами по зданиям:
Сибирские – O,
Казанские – P,
Оренбургские – Q
R – полицыя
S – войсковая казачью (я)
T – ратуша
Сочинен 1768 году Генваря 31 дня.
