Это эссе участвует в конкурсе «Малые города — удивительные достопримечательности 2021»
Имя этого легендарного человека стало известно на Урале в 20-е годы ХХ века. Это был первый период работы Степана Дементьевича в Кыштыме, куда 34-летний врач приехал после окончания гражданской войны по направлению Уральского губздравотдела.
Крестьянский сын, окончивший Екатеринбургское реальное училище. А в 1907 году Степан Нарбутовских удачно поступает в Казанский университет — одно из самых престижных учебных заведений дореволюционной России.
Окончив с отличием медицинский факультет Казанского университета, он «с глубокой признательностью» принимает «даруемое наукой право врача» и дает обещание «в течение всей своей жизни ничем не помрачать чести сословия», в которое вступает. Таков текст факультетского обещания, помещенного на заглавной фотографии выпуска врачей Казанского университета 1913 года.
К моменту приезда в Кыштым молодой доктор имел уже семь лет практического профессионального опыта.
Тяжелое положение сложилось в России после революции и гражданской войны: разруха, эпидемии, голод, беспризорность, сиротство, катастрофическая детская смертность. Все это требовало чрезвычайных мер в организации медицинского обслуживания.
В трудное время начинал Степан Дементьевич заведовать Кыштымским врачебным участком. В запущенном состоянии больница, переполненная тифозными, холерными, малярийными больными. На 300 коек — один врач. Капитальный ремонт единственного здания постройки середины XIX века, организация службы детской и женской консультаций, кожно-венерологического отделения, санатория типа профилактория в окрестностях города, открытие Дома матери и ребенка на Дальней Даче. Последнее было новшеством для периферии в пределах Урала. И все это за пять лет работы.
Для укрепления материальной базы врачебного участка и улучшения питания больных возобновляются работы на подсобном хозяйстве, которое существовало в районе реки Теча со времен доктора А. К. Бухвостова и теперь полностью обеспечивало больницу овощами мясом и частично — молочными продуктами. Это хозяйство в голодные 20-е годы отчасти помогало поддерживать питание и персонала больницы.
Так шаг за шагом совершенствовалась служба Кыштымского врачебного участка, а имя доктора в считанные годы приобрело известность и авторитет не только в прилегающих районах, но и по всему Уралу. Вот почему, когда в середине 20-х годов Уральским губздравотделом решался вопрос о создании в Свердловске физиотерапевтического института, выбор пал на доктора Нарбутовских, которому и была поручена эта ответственная миссия.
В 1926 году Степан Дементьевич уезжает из Кыштыма. Десять лет работы за пределами Кыштыма были периодом подъема его творческих способностей. Двухгодичная командировка в Москву и Ленинград для освоения новейших методов лечебного дела на столичном уровне и для подготовки к организации института, еще два года — строительство, обеспечение кадрами, оборудованием. Открытие института в 1930 году. Назначение первым директором.
Здесь в содружестве с доктором Л. М. Ратнером Нарбутовских занимается проблемами онкологии, участвует в двух научных командировках на уральский Север с целью обследования населения. В журнале «Новый хирургический архив» публикует статью «Хирургическое лечение рака нижней губы». Ведет занятия со студентами мединститута. О репутации Степана Дементьевича в студенческой среде свидетельствует письмо, адресованное Кыштымскому доктору, от выпускницы Свердловского мединститута Марии Ковригиной, работавшей инспектором по лечебной работе в Челябинском облздравотделе, отозванной в 1942 году в Москву и ставшей впоследствии министром здравоохранения Советского Союза (1954-59 годы). В довоенном письме Мария Дмитриевна вспоминает учебную практику, которой руководил Степан Дементьевич: «Слушая вашу историю болезни, я получила истинное удовольствие — для нас, студентов, такая оценка из уст авторитетнейшего доктора многого стоила».
Уральский физинститут уже тогда был признан одним из лучших в стране, а доктор Нарбутовских, работая бок о бок с такими светилами от медицины, как Л. М. Ратнер, М. С. Шульман, И. С. Белостоцкий, А. Н. Скобунова, К. В. Хилевский, многое успел и многого добился.
В 36-м году Степан Дементьевич, склонившись на приглашение прежних пенатов, оставил налаженную работу, городские удобства, чтобы снова вернуться на должность главного врача в Кыштыме, где тогда только что открылась школа медицинских сестер.
«Он был крестьянский сын, и он любил Кыштым», — так объясняют близкие этот его шаг.
Усилия главного врача теперь были направлены на то, чтобы медицинскую службу маленького провинциального городка максимально приблизить к достигнутым в медицине возможностям. Именно тогда, во второй половине 30-х годов, создаются здравпункты на производственных предприятиях, открываются детские ясли, в школах вводятся в правило профилактические прививки. За пять предвоенных лет Нарбутовских успел решить ряд проблем, связанных с усовершенствованием местного здравоохранения. Так, под его руководством была дифференцирована сеть стационарных отделений, начали применять физиотерапевтическое лечение, включая грязепроцедуры, оборудовали рентгенкабинет, укрепили кадрами службу «скорой помощи». Создается противомалярийная станция.
С 1936 года функционирует пункт переливания крови, что дало шансы спасать десятки людей, ранее обреченных на гибель. Для этого готовятся кадры доноров, что имеет еще и оборонное значение, а высший и средний медперсонал осваивает технику переливания крови. Совместно с облздравотделом (уже челябинским с 1934 года) открывается туберкулезный санаторий на озере Увильды, куда доктор Нарбутовских еженедельно выезжает для консультаций.
Прибольничное подсобное хозяйство расширилось: оно имело теперь двести голов различного скота, птичник, крольчатник, посевные и огородные площади, теплицы. Буквально в канун войны оно было признано образцовым в пределах области.
Когда, беспокоясь о своем руководителе, ему предлагали подумать о себе и сократить объем деятельности, он бурчал в ответ: «Это и есть настоящая работа, когда много дел».
Расширение и углубление службы в системе здравоохранения Кыштыма требовало заботы о совершенствовании квалификации медицинских кадров, и главный врач занимался этой проблемой неустанно, не только организуя учебу на местах, но и изо дня в день — с любовью и мудрой требовательностью. В штате каждый человек был для него предметом заботы. «Вы моих прачек не обижайте», — говорил он бухгалтерам, понимая, чего стоил 12-часовой труд женщин, вручную, в жарко натопленном помещении, а потом в ледяных прорубях полощущих белье. А если в доме доктора устраивалась елка, туда приходили дети нянечек, соседей и их знакомых, и все они чувствовали себя обласканными.
Еще один знаковый факт предвоенной поры.
По инициативе и при участии Нарбутовских в медицинской школе из хорошо успевающих учениц организуется группа для подготовки операционных сестер, которые при выпуске получили специальные удостоверения в 1940 году – ровно за год до начала войны.
22 июня 1941 года. Каждый живущий тогда по-своему запомнил этот день – грозовой день в истории целой страны, объединивший потоки людей в едином порыве. Заявление доктора Нарбутовских об отправке на фронт сохранили архивы военкомата. Наскоро написанное на небрежном бумажном листке. Таких были тысячи и тысячи в первые дни войны. Через 38 дней 55-летний доктор мобилизован и назначен начальником тылового госпиталя на территории Ближней Дачи в районе Кыштыма.
Месяц с небольшим напряженной работы по развертыванию госпитальной службы. 7-9 сентября начали прибывать партии раненых, очень тяжелых, к тому же измученных тысячами километров дорог от линии фронта до Урала. Госпиталь 31-24 уже готов был к принятию прибывших с фронтов первым из четырех госпиталей Кыштыма.
«Я нигде больше не видела столь хорошей организованности в работе, дисциплины и слаженности, — пишет врач из Екатеринбурга Татьяна Дмитриевна Фирсова, бывшая выпускница Кыштымской школы медицинских сестер, работавшая с Нарбутовских в госпитале. — Все мы краснели и бледнели при нем, хотя «разносов» никогда не было, «на ковер» никого не вызывали. Мы знали: если кто-то не следовал установленному порядку ухода за больными, Степан Дементьевич расценивал это как бездушное отношение к больным и страдал оттого, что люди не хотят понять самого простого».
Ему подчинялись не раболепствуя. Видя, как трудится он сам, хорошо и умно делали свое дело. Он не жалел сил и времени, чтобы помочь другим стать знающими и умелыми. Учил всему доброму настойчиво, терпеливо, грамотно. После операции как правило благодарил своих помощников.
В годы войны под его руководством десятки врачей, местных и эвакуированных, приобщились к хирургии. Упорно выхаживали прооперированных. Смертельные исходы в госпитале были относительно редким явлением. Когда это все же случалось, Степан Дементьевич ходил как потерянный. Если за день было много операций и все было хорошо, он казался самым счастливым человеком на свете.
Раненых он любил по-отечески, как детей. Слово «милый» не сходило у него с уст.
Читаем в самодеятельном госпитальном альбоме-тетради записи раненых, оставленные при выписке. Вместе со словами благодарности за лечение и спасение жизни такие вот идущие от сердца признания:
«Помню последнюю операцию и Ваши слова: “Потерпи, милый, я быстро сделаю”».
«Иной раз я смотрю на Вас, и меня охватывает чувство жалости, поражают Ваши преклонные лета и вид Вашей усталости… Поверьте, порой я готов расцеловать Вас». «В Вашем лице мы нашли близкого, родного человека. Благодаря Вашей заботе, мы получили возможность увидеть наши семьи и обнять своих маленьких детей».
Среди благодарных авторов тетради — участники сталинградских боев, защитники Одессы, Севастополя, бойцы из Ленинграда и Пскова, Донбасса и Средней Азии, с Дальнего Востока.
Московский врач Ида Абрамовна Садовская, работавшая в период эвакуации с Нарбутовских, вернувшись в столицу, писала сподвижникам по госпитальной службе: «Берегите Степана Дементьевича. Таких врачей и руководителей мы нечасто встречаем. А госпиталь забыть не могу. Это хорошая школа».
В октябре 44-го госпиталь переводят на Запад, в Алушту. Распоряжением Уральского военного округа доктора Нарбутовских, военврача II ранга, направляют в свердловский госпиталь 414, где доктор прослужил еще два года. К его повседневным неутомимым трудам следует добавить три опубликованных работы по методике лечения военных травм на основе практического опыта. Приемы, применяемые им в лечении, позволяли достигнуть желаемого эффекта, добиться сохранения работоспособности ранбольных и сокращения сроков госпитализации. В это время Степан Дементьевич, по советам и поддержке друзей, вынашивает мысли о работе над кандидатской диссертацией.
В марте 1946 года он уволен из Советской Армии по демобилизации. Пять лет продолжалась его военно-медицинская служба. За эти годы он отмечен званием Отличника Красной Армии, грамотой Центрального Совета профсоюзов «за работу по лечению бойцов и командиров в дни Отечественной войны», награжден орденом Знак Почета и медалью «За победу над Германией».
Последние два года жизни Степан Дементьевич работал в городе Сысерти Свердловской области, куда назначен был после демобилизации директором детского костнотуберкулезного санатория уже по исполнении ему 60-ти лет.
Там оборвалась его жизнь.
2 апреля 1886 года — 2 мая 1946 года. Это человеческая судьба — говорили о нем.
Революционное прошлое. Диплом с отличием. Борьба с эпидемиями. Три войны. Создание физиотерапевтического института в Свердловске. Организация госпиталя в Кыштыме. Труды 62-х лет жизни. Из них полтора десятилетия отдано Кыштыму. Когда Степан Дементьевич уезжал из Кыштыма в 26-м году, сотрудники говорили: «Начальник не тот, от которого плачут, а тот, по ком плачут».
«Закалки Нарбутовских» — говорили в Кыштыме на протяжении нескольких десятилетий о хороших медработниках.
По материалам Э. И. Колосовской и клуба краеведов «Тихое зимовье»
Т. М. Сафонова, Л. В. Цукерберг
