| — Девушка, мне бы билетик до Перми?.. — Купейных мест нет, — последовал категорический ответ кассирши. — А «СВ»?.. Получив вожделенную плацкарту, я приехал на бывшую Каланчёвскую площадь и, выбравшись из такси, подобно незабвенному гражданину Остапу Ибрагимовичу Бендеру, залюбовался великолепием фронтонов Казанского, Ярославского и Ленинградского вокзалов, не забыв сверить свои часы с часами трёх вокзалов. До отправления фирменного поезда «Кама» оставалось тридцать две минуты, и я отправился обследовать книжный развал невдалеке от платной автостоянки. |
| — Мужчина, возьмите бестселлер новомодного российского писателя, — предложила лоточница. — Отдам за пять тысяч! Окинув критическим взглядом книжку в суперобложке, я спросил: — Детектив или фантастика? — Вам же русским языком сказано — бестселлер! — Спасибо, — поблагодарил я компетентную торговку, кладя на лоток помятую пятитысячную купюру, и поплёлся на перрон. Внешний вид обшарпанного вагона номер шесть хорошего не сулил. Я подал билет проводнице; она изучила каждую лиловую буковку и процедила: «Проходите». Войдя в купе, я поставил сумку на полку и поздоровался с попутчиком. — Здравствуйте, — ответил тот, назвавши меня по имени и отчеству. Я ошарашенно воззрился на него, узнал и опустился на соседний диван. «Вот ведь навязался на мою голову, — подумал я. — Как он узнал, что я еду сегодня этим поездом? В совпадение верится с трудом…» — Вы удивлены? — спросил Акакий Тихонович, не скрывая ехидства. — Не скрою… — Сожалеете, что потратились на новомодный бестселлер? — Очень, — ответил я, кривя рот в подобии улыбки и соображая, как он узнал о сём прискорбном факте. — В таком случае потешу вас очередной новеллой. Пока я стирал с лица гримасу обречённости, Акакий Тихонович протёр стёклышки пенсне замшей, нацепил его на нос, испытующе поглядел мне в глаза, как бы испрашивая позволения, и приступил к повествованию: — Утренний бриз лениво колыхал полотнище Андреевского стяга. Над Москвой-матушкой плыл малиновый звон сорока сороков, густым басом заливался благовест на Иване Великом. Капитан от артиллерии, облачённый в тёмно-зелёный с медными пуговицами мундир Преображенского полка, взошёл на палубу струга, снял треуголку и перекрестился на золотые купола кремлёвских храмов. — С Богом! — напутствовал он товарищей. — Вёсла на воду! Над Яузой клубился предутренний туман. По берегам буйно цвели яблони и черёмухи, роняя белые лепестки в голубую воду. В зарослях заливались соловушки. За медленно плывущим стругом, словно почётный эскорт, увязалась стайка серебристых плотвичек. — Василий Никитич, есть ли подобная прелесть в горах Арал-тау? — спросил молоденький артиллерист, указав на буйно-зелёные окрестности. — У Каменного Пояса на бескрайних просторах Перми Великой — рай земной! — Добраться бы поскорее в ту благословенную землю… В первых числах июля семьсот двадцатого года капитан от артиллерии Татищев с товарищами встали на якорь в трёх верстах от крепости Оса, стерегущей левый пологий берег Камы, а спустя два дня добрались на верховых лошадях до стен Кунгура. |
| Осмотр медеплавильного завода поверг Татищева в уныние. Амбары прохудились, плавильни потрескались, плотина на Шакве обветшала, того и гляди смоет её в вешнее половодье. Иссякли рудные копи, годного на уголь леса в округе не осталось — всё вырубили старатели. — Что присоветуешь? — спросил Татищев у бергмейстера Блиера. — Ежели сыщем поблизости богатые залежи медной породы, в чём я совершенно не уверен, завод можно пустить наново. Но… — Иоганн Фридрихович, ты поспрашивай-ка заводской народишко, потолкуй-ка с рудознатцами, авось чего и вызнаешь! Прознал хитрющий немец, что в пойме небольшой речушки Мулянки, недалече от впадения Чусовой в Каму, вольный рудознатец отрыл богатый медный песок. Ловко выспросил у него Иоганн Фридрихович, что да где, и всё как есть пересказал Василию Никитичу, а тот приговорил: «Плыть, на Каму — не мешкая!» Отправились вшестером вниз по Сылве. За лето река в верховьях заметно обмелела, и на перекатах лодки приходилось переправлять волоком. Дважды угодили в старицы затянутые густой ряской и чуть не утопили все припасы. Наконец выбрались на большую воду и распустили парус. Река петляла средь таёжной чащобы. По берегам сплошной стеной стоял ивняк, и в его редких прогалинах виднелись звериные тропы, ведущие к водопою. За очередной излучиной открылся дивный вид на широкий поёмный луг. В пронзительно синем небе кружились ястребы, высматривая добычу. На мелководье сидел здоровенный медведь и пожирал крупную рыбину. Завидев людей, зверь нехотя погрёб к берегу и скрылся в тальнике. — Глухомань! — воскликнул молоденький артиллерист, — день-деньской плывём, а людей не видать, токмо леса бескрайние, травы буйные, зверьё разное да птицы глаз радуют. Истинно — рай земной! Солнце клонилось к закату, серебря стволы громадных сосен. Пора было искать место для ночлега, но пристать к высоким берегам не было никакой возможности. Наконец высмотрели широкий галечник у подножья каменной сопки, поросшей мелкими кустиками смородины да берёзками, спустили парус и бросили якорь. Артиллерийские ученики раскинули шатёр, развели костёр и принялись за стряпню, а Татищев и Блиер отправились осматривать ближнюю окрестность. Обогнув сопку, они вышли к озерку. Над тёмной водой вились серыми столбами мириады таёжного гнуса. Ярко-зелёные листья телореза и осоки, окружающие болотистые берега, лениво покачивались на ветру. Миновав густые заросли кассандры и «чёртова пальца», они очутились подле покосившегося берестяного чума, вокруг которого белели человеческие остовы. У ближнего скелета из пустой глазницы торчала стрела, оперённая птичьим пухом. В жилище лесных кочевников они подобрали закопчённый медный котелок и, долее не задерживаясь, вернулись на стоянку. — Что скажешь, Иоганн Фридрихович? — спросил Татищев, подавая бергмейстеру отмытую в реке посудину. — Литьё самоочевидно кустарное: медь плохо очищена и клейма нет, — заключил Блиер. — Надобно всенепременно отыскать сию плавильню. Уверен, что оная поблизости от рудника, каковой разрабатывают в обход казны. Нахлебавшись душистой ушицы, путники забрались в шатёр, оставив у костра стража с наказом: «Зри в оба глаза, слушай в оба уха!» На синем небе сияли яркие звёзды, на воде серебрилась узкая лунная дорожка. В чащобе ухал филин, протяжно выли волки, в реке плескалась то ли огромная рыба, то ли какой-то зверь. Левее скалы шуршали листвой кусты, кто-то невидимый шумно дышал и как будто охал. Вкруг напуганного стража вились ночные бабочки, комары и прочий гнус. Страж усердно обмахивался еловой веткой, выпускал из глиняной трубки клубы крепкого табачного дыма, но натиск мошкары не слабел. Вдруг он почувствовал чей-то пристальный взгляд и резко обернулся: два жёлто-зелёных глаза маячили в трёх саженях. Вскочив и закричав, молоденький артиллерист выпалил во тьму из пистолета… — Господин капитан, оно неслышно кралось от реки, — оправдывался мальчишка, — я увидел горящие глаза, перепугался и пальнул… — Вестимо, кот камышовый приходил остатками ухи полакомиться, — догадался Татищев. — Иди спать. Я посторожу… Над рекой клубился густой туман. На прибрежном галечнике и ближних кустах блестела крупная роса. С севера неслись кучевые облака. Предутренний холодок забирался за отвороты и под обшлага мундира. Василий Никитич ополоснул лицо в реке и разбудил товарищей. Наскоро перекусив, они отправились в путь-дороженьку. Дул сиверко, шли, налегая на вёсла. К полудню берега чудесным образом расступились, из воды поднялись отвесные скалы, кое-где поросшие травами и можжевельником. Внезапно стремительное течение подхватило лодку. — Эй, не зевай, держи левее, — громогласно распорядился Татищев. — В Чусовую заходим! |
| Впереди за сизой дымкой показался высокий скалистый берег, поверху унизанный золотистыми соснами. У подножья скальной стенки пенились белые буруны. Лодку вынесло на стремнину, повернуло влево и плавно понесло в устье Чусовой. — Эх, красотища! — воскликнул молоденький артиллерист. — Будь моя воля, туточки поселился и жительствовал бы, сколько Богом отпущено… — Эй, друзья-товарищи, глядите, — Татищев указал треуголкой на широкую водную гладь, простирающуюся до окоёма. — Вот она — Кама-матушка… Сейчас по ветру пойдём: парус ставь! Шли под парусом вдоль левого гористого берега, зорко высматривая и считая устья больших и мелких речушек. Напротив двенадцатой спустили ветрило и обережено на вёслах подошли к бревенчатым мосткам, по другую сторону которых качались на привязи лодки-плоскодонки, нагруженные рыбой. Чуть поодаль, на песчаной отмели, ватажка мужиков развешивала на высоких кольях мокрую сеть. Капитан Татищев отряхнул фалды, подтянул ботфорты, поправил перевязь и широким шагом направился к рыбарям. — Гей, старатели! Что за речка? Узревши неизвестного барина, ватажники оставили невод, стянули кургузые гречушники и степенно поклонились. — Мулянка, — ответил седой старик и вдругорядь поклонился. |
| — Веди-ка нас, старинушка, в сельцо да поторапливайся! Убогие избёнки со слюдяными оконцами притулились на склоне холма вдоль широкой лощины. Внизу меж зарослей тальника блестела речушка. На дощатых мостках голоногие бабы мыли нехитрое бельишко, усердно стуча вальками. На одном конце сельца стояла православная церковка, срубленная из брёвен и крытая тёсом, на другом — татарская мечеть, увенчанная жестяным полумесяцем. Артиллеристы раскинули полотняный шатёр и устроились на отдых. Синие облака в закатную пору подёрнулись пеплом. На камские просторы опустилась ночь. Из-за холмов выплыл багряный месяц и осветил холодными лучами колокольню и кресты на погосте. За дальним ильменём провыл одинокий волк. Василий Никитич, сидя на сосновом чурбачке у догорающего костра, размышлял о завтрашнем дне. Он не сомневался в благоприятном исходе розыска медной руды в окрестностях речки Мулянки, но устройство завода полагал невозможным. «Плотина в широкой лощине не выдержит напора, — рассуждал он. — По весне талые воды, устремившись с высоких холмов, смоют её в мгновенье ока. Надо искать другое место для устройства завода, а медный песок станем из этих мест возить». Луна неторопливо катилась по вершинам вековых сосен в окружении золотистого сияния. В логу звенела вода, вторя мыслям Татищева. В трудах и заботах минуло два дня. — Чем меня сегодня порадуешь, Иоганн Фридрихович? — Татищев вопросительно воззрился на Блиера. — Ноне отыскал породу, богатую медью! — Слава Богу, руда найдена. Приспела пора место для завода выбирать и люд работный к делу ставить. Скажу тебе по секрету, — Василий Никитич хитро поглядел на товарища, — вызнал я у старожила местечко любопытное, надобно не мешкая осмотреть его. Готовься. Поутру тронемся… Выехали на рассвете. Дорога петляла меж кореньев огромных елей. В бору стучали дятлы, с дерева на дерево перелетали рыжие белки. На полянах, над распустившимися цветками, порхали разноцветные бабочки, трещали прозрачными крыльями стрекозы, жужжали мохнатые медуницы. Крупная малина падала в траву при лёгком дуновении ветерка. В синем небе кружили ястребы, высматривая в подлеске глупеньких мышат и зайчишек. На берегу лесного ручейка устроили привал. Напились студёной воды, закусили, чем Бог послал, переседлали коней и поскакали далее. К полудню выехали на опушку леса, вдоль которой простирался поёмный луг, поросший кустами красной и чёрной смородины. Татищев, приподнявшись в стременах, указал дланью на восток: «Друзья, там речка Егошиха. На ней заводу быть!..» — Каково ваше мнение об этой новелле? — Ваш экскурс в события прошлого века весьма занимателен, но вы не удосужились пояснить, почему город не назвали его именем. — Матушка императрица повелеть изволила так: «Уважая выгодность положения Егошихинского завода и способность места сего для учреждения в нём губернского города, мы повелели действительному тайному советнику и генерал-прокурору Вяземскому согласиться с владельцами того завода об уступке оного в казну, коя весьма немалый долг на нём имеет. А так как от владельцев завода уже имеется полное согласие, то мы предписываем вам город губернский для Пермского наместничества назначить в сём месте, наименовав оный город Пермь…» — А как же Василий Никитич? — Пермяки не забыли действительного статского советника Татищева, в чём вы убедитесь в ближайшем обозримом будущем… Поселившись в номере гостиницы «Прикамье», я записал рассказ моего попутчика, достал из холодильника бутылочку минеральной воды, наполнил гранёный стакан, поднял, но стук в дверь нарушил моё намерение. — Господин сочинитель, вам заказное письмо. Распишитесь… Я вскрыл пакет и извлёк фотографию памятника Татищеву на Разгуляе. |
© Валерий Завирохин, 2016. ISBN 978-5-94691-864-0
Интересно? Расскажи друзьям!
Школьное сочинение!
Рассказ написан для детей!