Владимир Дегтярёв на днях выслал мне свой рассказ. Прекрасный язык — живой, какой-то редкий — исчезающий сегодня. Смысл и замысел рассказа — прекрасны и близкие для нашей местности. Сам автор живёт в Челябинской области. Желаю вам приятного чтения!!!
Озеринки, деревца…
«Как бы ни было хорошо настоящее — во сто крат кажется оно краше,
когда станет невозвратимо минувшим…»
Е.Пермитин
Озеринки, деревца… Не мало поездив, походив по уголкам малой родины, приходит понимание. Оно приходит не враз, а обусев, став седым уж внемлешь.. Казалось бы — просто болотинка? Ан нет, глянешь — сиренька притулилась, живёт, цветёт… А ведь она ни сама пришла, её птички не могли принести, тут жил человек! С умыслом бредя или проездом будучи увидел охотник, рыбак, крестьянин — мужичёк красивое, баское место — затаборился. Улов, добыча пошла, смастерил балаган или откопал землянуху, привёл жену, зажил. А на счастье и достаток-то глядя, как мушки на мёд, подлетели сотоварищи, сродственники. Вот и зародилось поселение, деревенька, а коим повезло так и село. И название, как правило, ему давалось по имени или фамилии открывателя — первопоселенца. От сюда в наших местностях и пошли: Жуково, Аглупово, Потёмино, Иванково, Потапово, Антоново, Фёклино, Ефимково..
За редким исключением, озёра и поселения — одноимённы. Не мало названий прилипало к водоёмам и болотинам из-за их природной собливости: Песчаное, Глубокое, Рясное, Камышное, Светлое, Островные, Клюквенное. Сбочь в этом ряду стоит деревенька и озеро — Сосново, виноват в этом дикоросый соснячёк, испокон обживший близкую, полусухую, кочкастую суболоть. Обитатели тоже не остались в стороне: Утичье, Цаплино, Коростелёво. Много названий имеют татарское происхождение: Алабуга (белая рыба или окунь), Тирикуль, Теренкуль, Сарыкуль, Ярлыкуль, Рамункуль, Ачликуль (солёное, кислое, горькое, а куль это — озеро). Добраться до истинного значения этих слов мне так и не удалось, верней они противоречивы. Вот к примеру — Ярлыкуль, небольшое, кругленькое озерцо затерянное в полях да колках. Сторожилы утверждают, что «яр» — это обрыв. Много охотясь, рыбача, не видел я там кручи выше метра. Хотя подвыпиший бабай на лошадёнке, опрометью сиганувший через тальниковую урёму на долгожданный водопой и едва не выпаший из седла, в сердцах, вполне мог выпалить — ЯрлЫкуль! О времени рождения всех этих водоугодий гадать не берусь, хотя постойте-ка, а ведь лукавлю. С километр не доезжая до умершей деревни Потёмино, по левую руку, недолече от просёлка, есть озерина. Зуб класть не буду, но с большой долей вероятности предположу, что дело было так… Есть в землепашестве понятие — неудобь, низинка, охотники бы сказали — потное место, мочажина. Скопилась вешняя вода в ней год, два, три.. обходил её по этому плуг. Вот уже и кочкарник, осочка, тальничёк по заберегам, который зимами снежок не отпускал, ливни летние подпаивали, осенним косохлёстам Бог велел влиться и вот вам на лицо — озерцо. Между пашней и водой, ходил Ваня с косой, отсюда и название — Иванково. По сухим тальниковым бастылинам торчащим из воды, можно судить, что водоёмчик не старше меня, а то и помоложе, умершее дерево, более полувека в воде не устоит. Карась там хороший, толи утица на лапе икру занесла, а скорей всего тот же Иван выпрастал мордушку с мелью «на развод».
Но вернёмся в прошлое. Жил бы и не тужил так народец, добывал рыбку, дичинку. Да загудели над страной вихри политические: революции, коллективизации, войны.. Шибко они поубавили мужицкого населения, но и это была ещё не беда. Бабы, ребетня, старички брались за ружьё, сети, за сбор дикоросов, яиц водоплавающих по весне, кормили себя и страну. И земля, болота, и озёра продолжали как могли быть полезными, нужными. Ведь выстояли же, выдюжили, победили! В конце пятидесятых, державная бедность тому виной ли, а скорей малоумие и безмудрие властьпридержащих положило начало концу — милых нашему сердцу: посёлочков, деревенек, хуторков. Понятно, что скученным, сбитым гуртом пастуховать и проще, а главное дешевле, но люди-то ни скот! Но когда с народом особо-то советовались? В добровольно-принудительном порядке началось — укрупнение, переселение на центральные усадьбы колхозов, совхозов. Какие-то семьи как улитки перетаскивали свои домишки на новые места, кто-то соблазнялся кирпично-двух этажным раем. Конечно, некоторое время, селения ещё телипались, доживали за счёт крепеньких пенсионеров, дачников, кто-то держал огороды. Но без обновления, без молодого семени нет жизни. Постепенно, не враз, а год за годом, но неотвратимо, без людского догляду и озерца стали умирать, дичать, затягиваться ряской, тиной, лабзами-наплывами. В природе всё крепко взаимосвязано. Оно и понятно, раньше и тросник на крыши шёл, мох с заболоченных курий драли, рыбачки кольями держали большую плёсину, птица домашняя нагуливалась, ребетня купалась.. А на сегодний, невесёлый день, остались только названия, вместо озерин, тросниково-камышовые крепи, буйство рогоза, по приозёрным взлобкам, гранитные леженцы фундаментов заросшие крапивой, репейником, да торчащие над этой унынь-травой деревца-сиротинушки: рябинки, сиреньки, черёмушки, тополя. Ягодно рдеют они осенями, белоцветно невестятся вёснами — в укор туголобым правителям, во славу и на добрую память — мужичкам-первопроходцам, простому трудовому люду!
