Первый минерал, который на территории нынешней Челябинской области начали добывать в промышленных масштабах — слюда. Речь идёт, разумеется, о периоде, когда эти территории уже входили в состав Российского государства. Поговорим немного о добыче слюды в конце XVII — начале XVIII века.
Как все начиналось
В известном «Деле о спорных землях башкир на Сибирской стороне Урала», в челобитной зауральских крестьян и беломестных казаков сказано: «Во 181-м году августа в 1 день в отписке ж из Сибири с Уральских гор думного дворенина Якова Тимофеевича Хитрово с товарыщи написано: по указу блаженныя памяти государя и по грамотам велено им из сибирских городов идти на Уральские горы, серебреной и иных руд и слюды в Уральских горах и в иных местах сыскивать».
Стоит заметить, что в работе Е.А. Курлаева и И.Л. Маньковой, где достаточно подробно рассмотрена история экспедиции по поиску серебряной руды на Южном Урале в 1669–1773 годах, о задачах поиска слюды не упоминается. Возможно, в челобитной 1695 года упоминание слюды являлось отображением представлений о важности это минерала.
В той же челобитной приводятся следующие данные: «Во 197-м и 198-м годах по указу блаженныя памяти великого государя царя и великого князя Иоанна Алексеевича и великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича посланы грамоты из Сибирского приказу в Сибирь в Тобольск, велено близ Уральских гор в гороже, в каменю промышлять на них великих государей слюду, а в промысле и в присылке ис Тобольска к Москве в Сибирский приказ слюды 900 пуд, в продаже по 3 руб. пуд».
Соответственно, слюда, полученная с месторождений в Уральских горах, в 1689 году поступала в Москву и в немалых количествах. В данном случае мы можем точно определить место, где проводилась ее разработка – на карте С.У. Ремезова, составленной по материалам сыска тобольского дворянина И. Полозова, в рамках процитированного выше «Дела о спорной земле…», показаны «Слюдные горы» и даже «Дорога к Слюдным горам».
Эта история имела продолжение – в 1690-х годах добыча слюды на территории Тобольского разряда была отдана в монопольное содержание подъячему приказной палаты Якову Лапину. Он жаловался, что крестьяне Новопышминской слободы «на приискных ево слюдных местах утайкою слюду промышляли и на Ирбитцкой ярманке продавали» Яков Лапин имел разрешение на разработку тех месторождений, где до этого «промышляли слюду на великих государей», а также на поиск и эксплуатацию новых «вновь слюдных мест». В 1693 году на добыче слюды у Лапина работало 100 человек, которых возглавлял его племянник Иван Коляев.
Как пишет А.А. Преображенский, промысел Лапина был расположен по рекам Ую и Увелке. Место расположения рудников, которые, разрабатывал Лапин, можно уверенно определить с помощью еще одной карты С.У. Ремезова – «Чертеж» к «доезду» полковника Л.А. Парфентьева.
Полковник Леонтий Иванович Парфентьев служил в Сибирском драгунском полку от его восстановления в 1698 году и, как минимум, до 1709 года, но, поскольку в доезде упоминаются воевода князь Михайло Яковлевич и стольник князь Алексей Михайлович Черкасские, то датировать документ можно 1709–1710 гг., а точнее, весной 1710 года. Эти сведения важны, поскольку А.А. Преображенский полагал, что слюдяной промысел Я. Лапина к 1697 году уже не существовал. Но, если верить карте С.У. Ремезова, избы слюдяного промысла уцелели во время восстания 1705-1709 гг., либо же к моменту составления «чертежа» были отстроены вновь.
Надо отметить, что в сравнении с «чертежом» 1695 года, документ 1710 года показывает довольно сильно изменившуюся ситуацию. Если на карте 1695 года показаны Слюдные горы недалеко от озера Чебаркуль, то на чертеже к доезду полковника Парфентьева обозначены горы Слудные (рядом с озером Чебаркуль из которого вытекает река «Коилна», а точнее Коелга) (рис. 2-1). Выше (то есть западнее) в горах у истоков реки Кабанки показаны «Слудныя новыя места» (рис. 2-2), а чуть ниже по Кабанке, по правому ее берегу – «промысел слудной» и «признаки слудные» (рис. 2-3 и 2-4), а далеко на юге (в левой части карты), ниже слияния рек Увелка и Кабанка, мы видим «Заимку Лапина, избы слудного промыслу» (рис. 2-5).
Интересно, что заимка Я. Лапина стояла практически в степной зоне. О разработках слюды в этой местности в более позднее время, в отличие от окрестностей озера Чебаркуль, ничего не известно. Вполне возможно, что и то и другое место разработки этого полезного ископаемого эксплуатировались Я. Лапиным, поскольку ему было разрешено использовать старые месторождения, которые в 1690-х годах вовсе не были выработаны, если принять во внимание, что добыча там продолжалась и в конце XVIII века.
Дальнейшая добыча
О дальнейшей истории разработки месторождений слюды известно в связи с Чебаркульской крепостью, где одним из видов приработка ее жителей была ломка слюды. Так известный персонаж уральской истории, чебаркульский казак Каменщиков, имел вторую фамилию (прозвище отца) Слудников, поскольку его отец занимался добычей слюды (слуды). Сохранилось описание слюдяных разработок в окрестностях Чебаркульского озера в записках П.С. Палласа: «На дороге к новой копани (карьеру, выработке – авт.) находится старая копань, из которой прежде сего казаки слюду доставали, и таковых говорят по западной стороне Чебаркуля и Еланджика (оз. Большой Еланчик – авт.) по лесу находится и больше, в которых однако ж камень и положение онаго такое ж, какое в новом (карьере – авт.). Сия новая копань лежит от крепости в пяти верстах к северо-западу на несколько холмистом каменном урочище, в котором все почти состоит из … фельдшпата … В оном фельдшпате сыскивают слюду гнездами … лежит или дощечками или толстыми слоями, обыкновенно нечиста, прозрачностию посредственна, и редко больше пядени величиной бывает. Копань сама состоит из раскиднаго рва местами до двух саженей глубокаго, в коем зимою ежегодно работают на щет Уфимскаго магистратскаго председателя».
Слюда, первый минерал, который в наших краях добывали в промышленных масштабах, в том числе и для поставок в столицы. 100 человек работников в то время весьма солидное предприятие. Ну а слюда заменяла стекло даже не в самых бедных домах. Можно вспомнить, что когда в Челябинске в 1744 году потребовалось вставить стекла в окна воеводской избы, то единственным специалистом оказался один из казаков Миасской крепости и провинциальная канцелярия потребовала вызвать его с линейной службы (то есть с границы), если он туда направлен. Стеклянные «окончины» были ещё большой редкостью в наших местах. В столице в меньшей степени, но рядовое население позволить себе стекло ещё не могло…
