Раскол за Уралом

На рубеже XVII-XVIII веков раскольники хлынули за Урал из Поморья и разоренных Керженских скитов в надежде найти новое убежище для своей упрямой веры. Местные крестьяне побросали шапки перед прибывшими носителями истинного православия и целыми деревнями кинулись в раскол. Немногочисленное местное духовенство ничего не могло поделать с распространением древнего благочестия — на бескрайних сибирских просторах у них не было ни сил, ни большого желания собирать в никонианство свою крестьянскую паству. В Тобольске, Тюмени, других важных административных центрах полупустой Сибири новые обряды Никона скрепя сердце, но приняли. Однако консервативное крестьянское большинство сибирских просторов крепко держалось старой веры.

Лидеры раскола были крайне убедительны в своих речах: царь и патриарх повержены антихристом, врата ада одолели никонианскую церковь. Отныне спасение можно найти только в древнем благочестии, сохраненном предками и очищенном огнем костра несломленного протопопа Аввакума.

Зауральский крестьянин слышал от пришлых людей, как рушится мир на Руси — мужики скоблят бороды, попы крестятся щепотью, а царь есьм сам антихрист. Раскольничьи исповедники говорили с крестьянами на одном языке и обещали спасение в мире, стоящем на пороге Апокалипсиса. Раскол был обречен на успех за Уралом.

Огнепальный протопоп Аввакум

Главный наставник русского раскола, протопоп Аввакум Петров, был неистов в вере и беспощаден к своей пастве. На родине — в нижегородской области — его или ненавидели, или боготворили. Недовольных все же было больше и строгий деревенский поп, спасаясь от побоев, перевез свою семью в Москву. В столице Аввакум дослужился до протопопа и своим рвением обратил на себя внимание великого князя Алексея Михайловича.

Служа в Казанском соборе протопоп примкнул было к группе боголюбцев — священнослужителей-реформаторов, выступающих за нравственное обновление церкви. Боголюбцы выступали за отмену многоголосия на службах и в том числе приветствовали осторожную справку служебных книг. Однако через некоторое время Аввакум и его верные товарищи понимают, что исправление древних книг превращается в их искажение и попрание сути православной веры.

Аввакум твердо встает против никоновых новин в церкви, оказываясь противником не только патриарха, но и самого великого князя. Москва зашумела и забурлила, раздираемая религиозными противоречиями. В такой острой политической и социальной ситуации оставлять в столице государства красноречивого и неистового в своей проповеди протопопа было опасно. Аввакума вместе с протопопицей и детишками в 1653 году отправляют на восток в стольный град Сибири Тобольск.

Претерпев немало трудностей в долгом пути на окраину страны опальный протопоп попадает в сибирскую столицу, где местный архиепископ Симеон сразу пристраивает его к делу — служить в Вознесенской церкви. Сибири в то время не хватало людей и уж тем более толковых священнослужителей.

На новом месте Аввакум остается верен себе и обзаводится множеством недоброжелателей. Сибирская вольница раскрепощала людей и строгий московский исповедник казался многим местным жителям — особенно служилым людям — назойливым и надоедливым попом. В Москву к великому князю полетели доносы (всего было отправлено пять слов государевых) на Аввакума, дескать, протоп продолжает хулить государя и сеять в умах тоболяков раскол и неверие в помазанника Божьего. Но Сибирь далеко, и пока челобитные дойдут до столицы протопоп многое успеет совершить на новом месте. Далеко не все местные жители оставались глухи к его увещеваниям — многих горячее слово Аввакума трогало до глубины души. Сибиряки не понимали, зачем им менять веками устоявшиеся обряды, проводить службы по новым справленным книгам и ходить крестным ходом вокруг храма шиворот навыворот.

Архиепископ Симеон успел проникнуться уважением к Аввакуму Петрову и доверился ему. Однако в Тобольске стало слишком неспокойно с приездом протопопа и Симеон решает отослать его от греха подальше с важным поручением. Аввакум был отправлен в первый монастырь Зауралья​— знаменит​ую впоследствии Далматову пустынь, которую заподозрили в нарушении царского указа: монахи взялись нанимать на работу беглых крестьян. Протопопу предстояло разобраться в щепетильном деле, где сталкивались интересы государства и церкви. Здесь он быстро сошелся со старцем Далматом и его сыном Исааком, утвердив братию монастыря в верности древнему благочестию. Несмотря на то, что визит протопопа в Далматову обитель был непродолжительным, местные монахи впоследствии встали в оппозицию никоновым новинам и долгое время держалась раскола, а Исаак за связь с раскольниками до 1685 года был отстранен от игуменства.

Три года Аввакум служил в Тобольске по старым книгам — пока в город не пришли никоновы новшества. Наконец, Алексею Михайловичу доставили жалобы на протопопа и великий князь порешил услать бунтовщика на край земли — в якутский острог.

Государь, удаляя Аввакума в Сибирь, рассчитывал избавить столицу от его кипучей деятельности, сеявшей смуту в умах москвичей. Великий князь не мог помыслить, что отправляя неугодного ему протопопа с глаз долой, он, тем самым, посеял зерно раскола за Уралом, которое на новом месте быстро приживется и даст обильные плоды.

Впоследствии Аввакум, уже находясь в Пустозерске, за тысячи верст от Сибири, продолжит издалека руководить расколом и благословит первую гарь за Уралом. В 1679 году в деревне Березовка под Ялуторовском запылает живой костер, который сожрет своим огнем 2700 человек.

Укрепление раскола в Зауралье

Аввакум Петров навсегда покинул Сибирь, но дело его не умирало. Находясь недолгое время в Тобольске он сошелся с местным служилым человеком, сыном боярским, Алексеем Ивановичем Венгерским. Истовая проповедь протопопа запала Алексею в душу и в 1658 году он принял постриг с именем Авраамий, став послушником в северном Кондинском Троицком монастыре. Знаменитая обитель находилась в 800 верстах от Тобольска, на реке Оби. Вскоре новообращенного инока отправляют в Москву по монастырским делам, откуда Авраамий возвращается ярым приверженцем древнего благочестия. За инакомыслие инока ссылают в полумифическую Мангазею — далекий туруханский монастырь на Енисей. Каким-то образом Авраамий не пропал там с концами и в 70-е годы всплыл на Исети, в Кондинской заимке (сегодня д. Кодское Шатровского района), где крестьяне выращивали хлеб для Троицкой обители.

Здесь Авраамий разворачивает кипучее обличение никоновских новин. Местные землепашцы с ужасом открывают для себя, что на московском престоле и в церкви воцарился антихрист. Когда заполыхала первая сибирская гарь под Ялуторовском, местные власти поспешили обвинить в организации массового самоубийства Авраамия и он был вынужден сорваться в бега. В действительности инок последовательно выступал против гарей и дважды посылал гонцов к Аввакуму за благословением, отказываясь верить, что протопоп санкционировал самосожжение во спасение.

В 1682 году на русский престол взошли юные цари Иван и Петр, но Сибирь не торопилась с признанием новых государей. Старец Авраамий и Утяцкий слободчик Федор Иноземцев склонили многих зауральских крестьян не присягать новым князьям. Такое ярое неповиновение государственной власти взбесило местных воевод и они снарядили карательные отряды для поимки лидеров раскола. Однако старцы вновь укрываются в непроходимых лесах, а вчерашние послушные хлебопашцы поджигают Утяцкую гарь, в которую прыгнули сотни мужиков с женами и детьми.

Носители раскольничей проповеди укрываются на реке Ирюм в деревне Ильино (ныне село в Шатровском районе). Местные крестьяне с любовью принимают беглых старцев и помогают им обжиться на непроходимых Ирюмских болотах. Здесь Авраамий и его сподручник Варлаам находят долгожданное успокоение. Выследили беглых исповедников только в 1701 году. Разросшийся к тому времени раскольничий скит на Ирюме был разгромлен, а беглецов заточили в Тобольске. Однако в сибирской столице у опальных старцев было немало друзей. Вскоре при помощи местных приверженцев раскола они бегут из подвалов тобольского Знаменского монастыря.

Уже немощный Авраамий отправился доживать свой век на ставший для него родным домом Ирюм. Вскоре старца с почестями похоронили на Бахметских болотах, где небольшой Авраамиев остров превратился в место паломничества для многих поколений староверов.

Расцвет раскола на Ирюме

Общественная жизнь в расколе была демократичной, а власть его лидеров основывалась на авторитете. Преемником старца был избран его ученик — выходец с Дона инок Тарасий.

И снова события далекой России всколыхнули жителей Сибири. В 1722 году царь Петр Лексеич, чувствуя близость своей кончины, издает указ, по которому одной лишь своей волей может назначить себе преемника на престоле. За Уралом многие отказались присягать государю без имени — что если царь задумал поставить после себя антихриста? На сей раз взбунтовалось не только консервативное крестьянство, но и служилое казачество. В городе Таре (ныне Омская область) вспыхнул казачий бунт. Восстание подавили большой кровью, а взбунтовавшихся казаков посадили на колья. Досталось не только бунтовщикам — попутно были растерзаны те раскольничьи скиты, до которых у карательных отрядов дотянулись руки.

В 1720 году в нижегородской губернии на реке Керженец были разгромлены знаменитые обители, отсчитывающие свое начало со времен осады Соловецкого монастыря правительственными войсками. Десятки тысяч кержаков хлынули за Урал в поисках нового убежища для своей упрямой веры.

Через три года в деревне Кирсаново под Исетском состоялся представительный собор старообрядцев Зауралья. Нужно было решить, как подружиться с пришлыми кержаками и что делать с отсутствием священства — доживали свой век последние священники дониконовского рукоположения. Впервые был поднят вопрос об отказе от церковных таинств. Народ недоумевал: как можно жить без крещения и отказаться от причащения крови и плоти Христовой? Ответ принесли с собой беглые кержаки — нужно принимать в раскол перебежчиков из никоновой церкви.

В 1729 году после долгих поисков старец Тарасий был наконец найден правительственными отрядами и замучен до смерти. По легенде, его привязали веревкой к лошади и прокатили по той земле, которую он вдоль и поперек прошел со своей проповедью чистого православия. К моменту смерти старца, раскола твердо держалось множество деревень, рассыпанных по Ирюму и Исети.

Мирон Галанин — певец скитов ирюмских

вдохнуть в раскол новую жизнь. Таким народным наставником для староверов стал Мирон Галанин, родившийся в деревне Дворец под Ирюмом (сегодняшние Дворцы Шатровского района).

Мирон Иванович Галанин появился на свет в раскольничей семье в 1726 году. Молодой Миронушка, в отличие от своих сверстников, не обзавелся семьей и жил холостяком в неистовом труде и молитве.

В 1749 году тобольским митрополитом был назначен Сильвестр Гловацкий, выходец из православной шляхты Речи Посполитой, никогда не знавшей раскола. С отчаянным рвением новый глава сибирской митрополии принялся искоренять раскольничью ересь на подвластной ему земле. В ответ на зверства митрополита в Зауралье с новой силой запылали потухшие на долгое время гари.

Сам Мирон со своими товарищами также смиренно готовился к спасению через самосожжение, но что-то помешало твердым в вере раскольникам осуществить задуманное. От политики Сильвестра пострадали не только старообрядцы, до которых властям было мало дела, но и местные мусульмане-татары. Последние отправляли в Петербург донос за доном на строптивого церковного иерарха. Властям не нужен был этно-религиозный бунт в Сибири и в 1753 году Синод убирает из Тобольска свирепствовавшего митрополита.

После несостоявшейся гари Мирон Галанин окончательно порывает со спокойной крестьянской жизнью и отправляется на Авраамиев остров отмаливать свои и чужие грехи. Вместо того, чтобы жениться на сельской девке и народить с ней десяток детей, молодой еще Мирон садится за перо и пишет первое крестьянское сочинение в истории Зауралья — “Историю про древнее благочестие”.

В 1753 году в Авраамиевы кельи нагрянули люди тюменского воеводы и пленили Мирона Галанина вместе с другими молельниками, по обычаю бросив их в подвалы тобольских церквей. Молодой инок позже с упоением напишет, что томился в тех же подземельях, что и протопоп Аввакум. Не приняв и под пытками никоновских новин, раскольники были сосланы на каторжные работы в Екатеринбург. Вернуться в родные края Мирон смог лишь спустя пару десятков лет — уже после воцарения Екатерины II, поселившись в деревне Кирсаново под Исетском.

Ирюмские раскольники с любовью и трепетом встретили многострадального мученика. Мирон рассказывал о своих многолетних мытарствах и рассуждал о вере по-деревенски просто и понятно. Своим подвижничеством он сумел достучаться до души крестьян, зачерствевшей от грубого труда. Для просвещения своей многочисленной паствы Мирон устраивал массовые чтения собственных сочинений, в которых доказывал в частности, что ирюмские скиты являются носителями чистоты и правды раннехристианской церкви.

Труды Мирона Галанина бережно переписывали его почитатели и распространяли во множестве списков вглубь Сибири — на Алтай, Туву и Енисей.

При Мироне на фоне некоторых послаблений Екатерины II у старообрядцев возникли вероучительные прения. Гонения скрепляли раскол, а долгожданная свобода породила серьезные расхождения в рядах староверов. Борьба развернулась между консервативным крестьянским Ирюмом и либеральным горнозаводским Уралом. Уральские староверы активно занимались торговлей, став успешными купцами. По роду своей деятельности они регулярно вступали в контакты с властями и духовенством. Ирюмские же раскольники жили от сохи, кормясь исключительно плодами своего труда, и не контактировали с никонианской церковью и государством. На Ирюме посчитали, что Урал постепенно утрачивает истинное благочестие.

В 1777 году в Невьянске состоялся собор, на котором Мирон Галанин представлял весь Ирюм. Своим уральским братьям он твердо заявил, что ирюмские староверы отвергают правленное никоновское священство. После этого собора между единоверцами наступает явный разлад. Раскол в расколе произошел по вопросу священства: Ирюм с тех пор навсегда стал беспоповским, а Урал продолжил принимать перекрещенных никновоских священников.

До нас дошло лишь несколько произведений народного писателя Мирона Галанина. Его литературный слог на удивление прост и убедителен. Проповедь Мирона была столь же пряма и упряма, как вся его жизнь. Его личность вобрала в себя все лучшее, что было в расколе: живая вера, народный дух, творческое начало, демократизм, стремление к справедливости. Немногочисленные сохранившиеся до наших дней тексты Галанина должны быть признаны частью национальной литературы. К сожалению, сегодня даже в Зауралье мало кто знает о крестьянском писателе — Мироне Галанине.

Упокоился почтенный старец, прозванный в народе Святым Миронушкой, в деревне Кирсаново под Исетском, прожив 80 лет. Эта деревенька и по сей день остается раскольничей. Неподалеку пристроилась небольшая часовня, куда съезжаются староверы со всей Исети, чтобы помолиться и почтить память Мирона Галанина, ставшего певцом ирюмского раскола.

Не люди в своем отечестве

Раскольники понимали, за что на них обрушивается гнев властей. Они суть носители истинной веры, а государство отмечено печатью антихриста. Пострадать за веру своих отцов —​ богоугодное​ дело, ведь Христос терпел и нам велел. Староверы, готовые “за единый аз” пойти на страдание, не страшились и смерти: лучше земною смертию умереть, нежели вечно погибнуть.

Преследования раскольников достигли масштаба раннехристианских гонений при царевне Софье. Эта гордая правительница держала ревнителей древнего благочестия за бунтовщиков против государства. Своим откровенным непослушанием раскольники умаляли ее царское величество. Пойти на уступки староверам означало для Софьи признать победу народной веры, ее торжество над волей монарха.

Государыня издает указ, по которому раскольники перестают считаться людьми в своем отечестве: они не могли нести службу, не считались свидетелями в суде, должны были носить особую одежду.

Политику превращения староверов в людей низшего сорта продолжил Петр I, который установил для ревнителей старой веры двойной налог: за оный раскол всякие платежи вдвое. Двоедане были обязаны записаться на уплату податей в двойном размере.

Всех незаписанных раскольников власти жестоко преследовали. Когда Екатерина II отменила двойные поборы, раскольники за Уралом зароптали. Они привыкли платить за право исповедовать истинную веру — это отличало их от никониан. Вообще, императрицу многие староверы поминали добрым словом. Мирон Галанин напишет о её царствовании: до Катерины было строго — молились ночами, собирались тайно — теперь открыто.

Государство не принимало раскольников и выдавливало их на периферию общественной жизни. В таких условиях староверы были вынуждены налаживать свои параллельные социальные структуры — строить свое государство.

В расколе жили автономно, привыкнув рассчитывать только на себя. Раскольники на Урале были успешными купцами и золотопромышленниками, в Зауралье — крепкими крестьянами.

Более двух с половиной столетий староверы испытывали гонения. Лишь в 1905 году они получили возможность строить собственные храмы и монастыри. Однако даже во время Первой мировой войны раскольники не могли претендовать на офицерские должности — они по-прежнему оставались неполноценными гражданами.

***

Значение раскола для Зауралья велико. Земли по Исети и Ирюму стали для приверженцев древнего благочестия новым домом. Раскольники зачастую оказывались первыми русскими людьми в новом для державы крае, точнее, первые поселенцы становились раскольниками. Они выступили в роли первопроходцев, которые устроились на новой земле твердо и крепко, вписав свои имена в историю освоения земель по Исети и Ирюму.