Когда-то давно, когда планировка Челябинска очень сильно отличалась от современной, где-то между нынешними улицами Кирова и Елькина находилась улица Азиатская. А на этой улице стоял питейный дом, который назывался «Коморским», или «Каморским», в отличие от другого питейного дома, который назывался «Редуцким». Точно сказать о происхождении названий не могу, но полагаю, что первый изначально располагался внутри крепости, рядом с пороховым погребом – «каморой».
В 1840-х годах началась перепланировка Челябинска по утвержденному в 1838 году Николаем I проектному плану. Собственно исторический центр города, каким мы его знаем, в целом сформирован на основании этого Генплана с значительными изменениями, внесенными в советское время. По этому плану улицы Азиатской в прежнем ее виде не должно было остаться (собственно, ее сегодня и нет). Участок, примыкавший к питейному дому со стороны Соборной площади (нынешняя площадь им. Ярославского, перед театром Оперы и балета), принадлежал священнику Унгвицкому.
Василий Александрович Унгвицкий, священник Троицкой церкви, был он достаточно молод — в 1850 году 36 лет. В 1844 году Унгвицкий обратился к уездному землемеру, чтобы тот прирезал к его двору участок, полагавшийся по новому плану. Землемер Львовский отвел ему часть Азиатской улицы, которая теперь считалась «неплановой» и… Каморский питейный дом оказался на усадебном месте священника.
Спустя некоторое время Унгвицкий обнес весь свой двор, включая территорию питейного дома и сам питейный дом, высоким забором, чем перекрыл доступ жаждущим к источнику «влаги». Произошло это, судя по всему, в конце 1850-х годов. Но если бы просто любители лишились доступа к спиртному, это было еще полбеды – доходы от винной торговли составляли одну из важных статей пополнения бюджета государства.
Винная торговля в России с середины XVIII века отдавалась на откуп. То есть кто-то на торгах покупал обязательство обеспечить винную торговлю на территории, скажем, Челябинского уезда. Вносил в казну оговоренную сумму, а то, что наторговывалось сверх этой суммы – его, то есть откупщика. При этом питейные дома считались казенными. Людям, находившимся при отпуске вина, то есть «питейным сидельцам» ничего не платило ни государство, ни винный откупщик. Винных сидельцев выбирали из своей среды городские жители, реже крестьяне – это была одна из форм натуральной повинности. Сиделец, помимо прочего, отвечал своим имуществом за недостачу финансовую, либо самого вина…
Винным откупщиком в Челябинском уезде в ту пору был Петр Иванович Перцев, тот самый, что позже построил Покровскую (Перцевскую) церковь. Перцев пытался добиться, чтобы священник открыл доступ к питейному дому, заявлял, что Унгвицкий получил землю незаконно, но это не спасло. Городские власти, помимо законности отвода земли священнику, упирали на то, что Каморский питейный дом находится всего в 80 саженях от собора и согласно «Устава питейного», издания 1857 года, запрещено строительство питейных заведений в такой близости от церквей. Вынести питейный дом на Соборную площадь тем более нельзя – это было бы еще ближе к храму. Перцеву предлагали поставить новые питейные дома на дворовых местах №549 и 561 – это нынешняя улица Коммуны, один участок между нынешними Пушкина и Свободы, второй – между Елькина и Васенко. Это сегодня, а тогда это было за границей существовавшей жилой застройки. Перцев поначалу согласился, поскольку на площади у уездного училища (сегодня это Аллея Славы между улицами Кирова и Советской) в это время была организована базарная и ярмарочная торговля. Но в 1859 году власти и общество города решили, что это место не очень хорошее и вернули торговлю на Соборную площадь. Естественно, ставить питейные дома там, где нет даже жилой застройки, при отсутствии поблизости базарной торговли, было бессмысленно.
Где в итоге поставили питейный дом, пока не знаю, но священник Унгвицкий остался при своем.
