Цеха новотрубного завода в Нижнем Тагиле, завод ЖБИ и обогатительная фабрика в Асбесте, бетонозавод и завод РТИ в Свердловске и многие другие промышленные объекты в городах Свердловской области, а еще дороги, школы, больницы, жилые дома и кварталы… Эти разные по своему назначению объекты объединяет одно: все они были построены в 1940–50-х годах силами военнопленных Второй мировой. Прошло более полувека, но до сих пор облик многих уральских городов определяют «немецкие» постройки.
Как это было
Военнопленные стали поступать на Урал с мая 1942 года. Пока шли боевые действия, это было наиболее удобное место для создания лагерей для военнопленных армий противника.
С 1942 года по начало 1956 года на территории Свердловской области находилось 14 лагерей, в которых размещалось около 100 тысяч человек (примерно 65 тысяч немцев, остальные – венгры, румыны, итальянцы и даже японцы).
Что же представлял собой этот контингент? Далеко не все были простыми солдатами и офицерами. На Среднем Урале содержались настоящие военные преступники. Многие из них служили в специальных карательных частях: пехотной дивизии «Дас Райх», третьей танковой дивизии СС «Мертвая голова», пятой егерской дивизии «Великая Германия». Здесь же отбывали наказание штатные сотрудники гестапо, абвера и других спецслужб. Все они были осуждены советским судом по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года «Об уголовной ответственности немецко-фашистских захватчиков и их пособников».
Лагеря военнопленных располагались под Кировградом, в Нижнем Тагиле, поселке Басьяновский, в районе Монетки, в Нижне-Туринском районе, в деревне Антоново, в поселке Кедровое и других местах. Несколько лагерей находились непосредственно в Свердловске. Один в окрестностях озера Шарташ, другой – на территории города Нижне-Исетска (сегодня это Чкаловский район Екатеринбурга).
С 1943 года «спецконтингент» стали привлекать к разным видам работ. Под усиленной охраной отряды военнопленных работали на торфоразработках, валили лес, строили дома и дороги. Рабочий день длился 10 часов. В течение первого года военнопленные не имели права на переписку с родственниками и не получали за свой труд зарплаты. В последующие годы выплачивалась небольшая зарплата (10–25 рублей) в зависимости от нормы выработки. На эти деньги можно было купить продукты и кое-какие предметы первой необходимости в лагерном ларьке.
После окончания войны основная часть военнопленных была репатриирована на родину.
В плену остались лишь военные преступники. В 1949 году в Свердловске для этого контингента был создан специальный особорежимный лагерь № 476 МВД СССР. Его отделения находились в Асбесте, Дегтярске, Ревде и Первоуральске.
После войны условия содержания военнопленных существенно изменились. Им выдавали продовольственные пайки по нормам войск НКВД. Они имели право на получение посылок от родственников, помимо этого их регулярно снабжал посылками Красный Крест.
Работа на совесть – национальная привычка
На Среднем Урале, наверное, нет города, в котором бы отсутствовали «немецкие» постройки. Все объекты строились качественно и в сжатые сроки. Существенный вклад внесли военнопленные и в строительство уральской столицы. Силами «строителей СС» (один из «народных терминов» тех лет) в Свердловске были возведены десятки крупных объектов. Среди них Центральный стадион и стадион «Металлург», здание пожарно-технического училища, общественная баня на улице Первомайской, мост через Исеть по улице Белинского, правительственная дача в поселке Малый Исток (теперь здесь располагается загородная резиденция губернатора области).
Немцы практически полностью застроили Чкаловский и Октябрьский районы, а жилые дома, возведенные ими на проспекте Ленина (от Уральского политехнического института до улицы Восточной), по праву входят в «золотой фонд» советской неоклассики. А еще на их счету множество типовых жилых, общественных и промышленных построек.
На каких бы объектах ни трудились военнопленные, они всегда работали качественно, на совесть. На стройплощадках поддерживался идеальный порядок – не допускалось, чтобы бесхозно валялись обрезки досок, кирпичи. Есть свидетельства о том, что немецкие строители, даже под угрозой расстрела (!), отказывались принимать некачественный раствор для кирпичной кладки. Так что неудивительно, что эти постройки дожили до наших дней не просто в сносном, а подчас в прекрасном состоянии.
Как же был организован процесс работы?
Вот отрывок из воспоминаний профессора Юрия Владимирского, одного из первых архитекторов – выпускников стройфака УПИ, принимавшего участие в проектировании и строительстве Центрального стадиона:
«На строительстве стадиона, а это был сложный, многофункциональный объект, основными рабочими были пленные немцы. Здоровые, коротко стриженные, в жару голые по пояс, взгляд самоуверенный, даже наглый. Осматривают тебя, указывают пальцем, что-то бормочут по-своему, загадочно улыбаются.
Всю эту команду – человек 200–250 – привозили каждый день из Нижне-Исетска к восьми утра на специальных крытых грузовиках с усиленным конвоем. Строящийся стадион был огорожен высоким трехметровым забором с наблюдательными сторожевыми вышками. Как только «контингент» появлялся на стройке, охрана занимала свои позиции на вышках по периметру стройплощадки.
Работали немцы хорошо, все задания выполняли качественно. По проекту на Западной трибуне было предусмотрено сделать по граням качественную штукатурку в виде «бриллиантового руста» размером 30х30 см. Немцы ручным способом обыкновенными мастерками блестяще справились с заданием. Я проверял их работу и удивлялся, ошибок не было даже в миллиметрах.
И все же однажды удалось «поймать» немцев на небрежности. На Восточной трибуне в одном из помещений гостиницы карниз под потолком был вытянут волнообразно. Наш прораб пригласил старшего немецкой бригады и указал на некачественную работу. Немец зло посмотрел и схватил топор. Мы даже испугались. А он по стремянке словно взлетел под потолок и стал остервенело срубать еще неокрепший штукатурный налет. Потом прораб рассказал нам, что немца страшно обидело то, что замечание, связанное с неаккуратностью в работе, ему сделал русский. Наверное, не стоит и говорить, что карниз был тщательно переделан.
Когда на стройку привозили обед, немцы усаживались за общий стол, и каждый разворачивал свою собственную салфетку, а после еды всё за собой аккуратно убирали. Правда, этими казенными обедами они часто пренебрегали. Чувствовалось, что с родины они получали богатые посылки…».
Среди военнопленных были различные специалисты, в том числе инженеры, строители и даже архитекторы. Их знания и опыт старались использовать по назначению. Перед началом строительства каждого объекта проектно-сметную документацию тщательно изучал инженер-немец, и если находил ошибки, исправлял их. Иногда в помощь прорабу назначались сведущие в деле помощники из числа военнопленных.
«Дельные практические предложения нередко вносили и рядовые рабочие. На одном из объектов пленные предложили применять для строительства камень, добываемый ими же в карьере, вместо кирпича, которого хронически недоставало. Правда, расход раствора при этом увеличивался и стены получались шире запроектированных, но экономически это было выгодно. А на одной из строек три генерала по своей инициативе занимались выдергиванием и выпрямлением гвоздей из разобранных щитов. Норма – 5 кг в день». (Из воспоминаний М.А. Егорова, работавшего в Свердловске до 1955 года на разных руководящих должностях спецлагеря №476.)
Кино и немцы
С пленными немцами связано немало слухов и легенд. Одна из общеизвестных екатеринбургских баек – про таинственные кресты на облицовке здания мэрии. До 1944 года это сооружение было ниже, меньше и соответствовало конструктивистскому стилю (башенки тоже не было). Здание решили реконструировать с привлечением дешевой рабочей силы – немцы помогали с облицовкой. Когда сняли леса, выяснилось, что на прекрасном образчике поздней советской неоклассики военнопленные изобразили какие-то лютеранско-тевтонские символы.
По другой версии, свастика на фасаде екатеринбургской ратуши скрывалась за гербом РСФСР. Через какое-то время герб пришлось снять, чтобы немного подремонтировать, вот тогда-то и обнаружилось, что под ним красуется хакенкройц. А поскольку от неожиданности все опешили настолько, что не сразу догадались прикрыть крамолу, то некоторое время главная площадь Свердловска смотрелась как центр какого-нибудь баварского городка образца 30-х годов.
По слухам, фашистский символ был запечатлен и на здании ДК УАЗа в Каменске-Уральском. Хитроумные «гансы», строившие местный «очаг культуры», якобы выложили шифер на крыше в виде свастики, но заметить это было можно только с высоты самолета. Говорят, дело дошло до частичного демонтажа крыши, а нашего руководителя строительством расстреляли.
А вот случай из серии «ужастиков». В Нижнем Тагиле ходил слух, что при строительстве больницы немцы убили своего соотечественника – предателя-стукача, а труп замуровали в стену. Позднее обнаружилось, что стена мокнет, ее вскрыли, и обнаружили…
Но это всё байки, а есть и достоверные факты – всё в том же жанре «кино и немцы». В 1954 году на строительстве Центрального стадиона разразился крупный скандал. А дело было так. Под всем игровым полем стадиона проходил тоннель для городского водопровода, высота и ширина которого позволяли проехать грузовику. Вот в этот тоннель и повадились местные жрицы свободной любви. Проникали они туда в ночное время, что было несложно: когда немцев увозили, военная охрана снималась, и территория стройки охранялась лишь стариком-сторожем. «Ночные бабочки» дожидались утра, а с приездом немцев устраивали с ними свидания на предмет быстрой любви – в обмен на шоколад и консервы. Следующей ночью выбирались из подземелья. В конце концов «ночных бабочек» выловили, охрану ужесточили. Какое наказание понесли эти отчаянные женщины за связь с военными преступниками, история умалчивает…
По законам большой политики
Пребывание пленных немцев на уральской земле закончилось гораздо раньше, чем предполагалось. Большинство военных преступников были осуждены к максимальному сроку наказания – 25 годам лишения свободы. То есть освободиться они должны были в конце 1970-х. Но история, а точнее политика, распорядилась иначе.
С начала 1950-х годов заметно усилилось политическое давление на Москву со стороны ФРГ по поводу репатриации последних «узников войны». Советский Союз, в свою очередь, нуждался в установлении дипломатических отношений с Германией во избежание изоляции. Каждой из сторон удалось добиться своего во время визита в СССР в 1955 году канцлера ФРГ К. Аденауэра и его встречи с генсеком ЦК КПСС Н. Хрущевым. Советский Союз заключил дипломатические отношения с ФРГ и подписал секретные соглашения о возвращении военнопленных, которые к тому времени отбыли менее половины срока наказания…
Последний в Свердловской области лагерь военнопленных N476 был ликвидирован 16 февраля 1956 года. Немцев расконвоировали и даже разрешили в течение трех дней до отправки на родину свободно передвигаться по Свердловску. Люди были возмущены, воспринимая это как личное оскорбление. Но говорить на эту тему запрещалось: такова была «политика партии и правительства».
В течение 1956 года последние немецкие военнопленные были вывезены с территории СССР.
Ну а на Урале жизнь шла своим чередом: завершать «немецкие» стройки (на момент отъезда военнопленных их было 27) пришлось уже советским рабочим…
P. S.
Со времени первого знакомства уральцев с немецким качеством в строительстве прошло более полувека. Но на этом оно не закончилось. Сегодня уральские застройщики широко применяют немецкие технологии, а использование строительных и отделочных материалов производства Германии давно стало гарантией высокого качества постройки.
Ну а что касается рабочих, нынче на наших стройках немецким словом гастарбайтер (буквально гость-рабочий) называют, как известно, выходцев совсем из иных краев. Остается только мечтать: эх, пригласить бы немецкую строительную бригаду, уж она бы преподала мастер-класс!
