Черные страницы истории: Ухтарка

11 июля 1929 СНК СССР принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключённых», по которому содержание всех осуждённых на срок 3 года и больше передавалось в ОГПУ. 25 апреля 1930 приказом ОГПУ № 130/63 во исполнение постановления СНК СССР «Положение об исправительно-трудовых лагерях» от 7 апреля 1930 было организовано Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (УЛаг ОГПУ) (СУ СССР. 1930. № 22. — С.248). С 1 октября 1930 УЛаг ОГПУ преобразовано в Главное Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (ГУЛаг).

Ухтарка

ГУЛАГ. Александр Солженицын назвал его «мясорубкой человеческих душ». Его история соткана из сотен тысяч человеческих жизней, прошедших через тюрьмы и лагеря, написанная кровью и смертью заключённых. В истории Ухты и Ухтпечлага тоже есть своя черная страница, и называется она — Ухтарка.

Рядом с небольшой рекой Ухтаркой, в 56 км от поселка Чибью (сейчас город Ухта), располагался особорежимный лагпункт Ухто-Печорского лагеря — Новая Ухтарка. Он предназначался для размещения заключенных, приговоренных тройкой при УНКВД Архангельской обл. к ВМН в «порядке приказа НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Среди заключённых Ухтарку называли расстрельной зоной.

Совершенно секретный приказ № 00447, подписанный главой НКВД Н.И.Ежовым 30 июля 1937 года дал старт так называемому «Большому террору» — наиболее массовым политическим репрессиям в СССР 1937—1938 годов. Впервые, в соответствии с приказом, репрессии осуществлялись на основании ориентировочных «плановых цифр», которые местным руководителям НКВД было запрещено самостоятельно превышать. На 19 страницах приказа было скрупулезно расписано: кто, кого, сколько и в какие сроки. Приказ был принят к исполнению и в Ухтпечлаге. Эту операцию впоследствии назвали «кашкетинскими расстрелами». В конце лета 1938 года, в Чибью была направлена оперативно-следственная группа, которая имела полномочия на проведение операций в Ухто-Печорском, Воркуто-Печорском и Северном железнодорожном ИТЛ. Группа отличилась особой жестокостью и пытками на допросах, систематически избивала заключенных. Карательной операцией руководил помощник начальника 2-го отделения 3-го отдела ГУЛАГА лейтенант Е. И. Кашкетин. Историк Михаил Рогачев, много работавший в архивах, приводит следующие данные: на Новой Ухтарке, во исполнение приказа №00447, было проведено 34 расстрела, жертвами стали 1746 человек, в пос. Чибью — 121 человек.

Из воспоминаний бывшего заключенного Алексея Андреевича Шаповалова (после освобождения и реабилитации зам. управляющего трестом «Войвожнефтегазразведка»): «Меня забрали глубокой ночью из лагерного барака и доставили прямо на Ухтарку. Там в бараке я встретился с И. Н. Акуловым, с которым был хорошо знаком по Ухте. В набитом до отказа бараке нечем было дышать. Окна были закрыты толстыми деревянными щитами, а двери обиты толстым листовым железом с обеих сторон и заперты на массивные засовы. В этом бараке мы пробыли трое суток. Из него никого никуда не выводили, но часто вызывали по спискам. Обратно они не возвращались. Возле нашего барака постоянно тарахтел трактор, заглушавший все шумы. Даже глубокой ночью. На место ушедших то и дело приводили новых. Когда в бараке собралось более двухсот человек, пришли какие-то чины. Десятка два человек перевели в другой барак. В их числе оказался и я. Мы с Акуловым не понимали, за что нас арестовали. Он имел хорошую характеристику. Высокообразован, эрудирован, прекрасно политически подготовлен. В лагере – на Вайгаче читал лекции по политграмоте вольнонаемным, в том числе и лагерному начальству. Ни на Яреге, ни в Ухтарке нас ни разу не допрашивали. Акулов остался в покинутом мною бараке…Ночью мы проснулись от выстрелов, слышных, несмотря на работу трактора. Сквозь неплотно пригнанные щиты на окнах, проникали багровые отблески, как при пожаре. До нас доносились крики, стал проникать удушливый дым. Часа через два все стихло. Трактор заглушили. Утром вохровцы принесли нам хлеб, воду и баланду. Сутки мы провели под впечатлением прошедшей ночи. Мы понимали, что произошло что-то страшное. А на следующий день нас всех выгнали из барака: предстало ужасное зрелище…. На месте того барака, в котором остался Акулов, чернело пожарище. Нас заставили вытаскивать из пепелища обугленные трупы и относить их в длинную глубокую траншею, метрах в сорока от пожарища. Работали мы в оцеплении стрелков с винтовками и здоровенных овчарок. Охранники не давали нам ни минуты передышки. После того, как все трупы были преданы земле, траншея была засыпана и утрамбована ногами. Потом нас, обессиленных, водворили обратно в барак. Прошло еще несколько дней. Меня и еще двух человек вызвали из барака и какой-то чин, с кубиками в петлицах объявил нам, что мы можем возвращаться на старое место работы, свой лагпункт. Предварительно взяли подписку, чтобы мы никому и никогда не рассказывали об виденном на Ухтарке, и вообще обо всем забыли. И добавил, что при разглашении государственной тайны мы будем расстреляны без суда. Наше освобождение из мрачного застенка было для меня совершенно неожиданным и необъяснимым, как и факт ареста. По всей логике, нас троих должны были бы немедленно уничтожить, чтобы навсегда избавиться от свидетелей кровавой расправы. Меня и еще двоих «контриков», подлежавших уничтожению после всего увиденного, вдруг выпустили из «ада».

Так кто же этот человек, по фамилии Кашкетин, у которого руки по локоть в крови и на совести которого столько жертв.

Ефим Иосифович Кашкетин

Ефим Иосифович (Хаим-Меир Иосифович) Скоморовский (в 1919г. сменил фамилию на Кашкетин) родился в Житомире в 1905 году. Учился во 2-й Житомирской гимназии, выбыл из четвертого класса. В 1919—1921 гг. добровольцем служил в Красной Армии, дважды ранен. В органы ОГПУ поступил в 1927 году. Обращает на себя внимание аттестация Кашкетина, данная его непосредственным начальником Шумовым. В ней записано: «Достаточно развит. Кандидат КП(б)У с 1926 года. Энергичен, способен, но несколько ленив. Изощряется в изобретательстве агентурных вариантов, не соответствующих подчас ни обстановке, ни условиям. Заметно несколько апатичное отношение, вызванное неудовлетворенностью положением пом. уполномоченного, большое самомнение и переоценка своих способностей. Хвастлив. Обнаруживает претензию. Признавать ошибки не склонен. Упрям, недостаточно дисциплинирован. Требует временами воздействия. Во взаимоотношениях с товарищами проскальзывает резкость, попытка подчеркивать свое мнимое превосходство«. Аттестация не блестящая, с такой можно было бы и уволить со службы, но вышестоящий начальник наложил на нее резолюцию: «При надлежащем руководстве т. Кашкетин хороший работник. Недостатки его сгущены в аттестации«.

Подлежал он увольнению и по состоянию здоровья. В начале 1932 года санчасть полномочного представительства по Нижегородской области направила в отдел кадров ОГПУ справку о плохом зрении Кашкетина с выводом о непригодности его к службе в органах ОГПУ «ввиду наличия выраженных невротических явлений и нарушения зрения на одном глазу«. Однако вместо увольнения он был повышен в должности до старшего оперуполномоченного. И только лишь 8 октября 1936 года врачебная комиссия установила, что «Кашкетин Ефим Иосифович, 31 года, по состоянию здоровья признан инвалидом третьей группы. Инвалидность связана с условиями службы«. Врачи поставили диагноз: «Шизоидный психоневроз». Кашкетин был уволен из органов и в 1936 — 1937 гг. работал в Москве в МК ВКП (б).

В январе 1938 года Кашкетин был вновь зачислен на службу и назначен оперуполномоченным 2-го отделения 3-го отдела НКВД. Ничего неожиданного в восстановлении на службе Кашкетина нет. Работы у органов НКВД прибавлялось с каждым днем, число репрессированных лиц в стране росло, а сотрудников не хватало. Вот почему под знамена НКВД собирали бывших работников, пусть непригодных к службе по здоровью, но имеющих опыт работы в органах. В 3-м отделе ГУЛАГа Кашкетин работал с первых чисел января 1938 года, причем в аппарате четыре месяца, в лагерях восемь месяцев. С января по апрель 1938 года он находился в командировке в Воркуто-Печорском лагере, а с сентября по 20 декабря 1938 года — в Ухто-Ижемском. В командировку в Коми АССР он приехал в качестве руководителя оперативной группы для борьбы с троцкистами. Борьба, как правило, заканчивалась массовыми расстрелами.

Акт

1938 г. марта месяца 1 дня, мы нижеподписавшиеся пом. нач. II Отделения III Отдела ГУЛАГ НКВД лейтенант гос.безопасности Кашкетин Е.И., нач.III частью Воркутинского Отделения Ухтпечлаг НКВД Никитин А.И., пом. оперуполномоченного III Отдела ГУЛАГ НКВД Заправа М.Б., пом.оперуполномоченного III отдела Ухтпечлаг НКВД Манохин В.А., пом.оперуполномоченного III Отдела Ухтпечлаг НКВД Чечин И., пом.оперуполномоченного III части Воркутинского отделения Ухтпечлаг НКВД Михайлов И.Н. составили настоящий акт в том, что сего числа приведен в исполнение приговор Тройки УНКВД по Архангельской области (заседание от 29/IX.37 г., от 8/X.37 г., от 20/XI.37 г., от 16/XII.37 г., от 21/XII.37 г., от 25/XII.37 г., от 27/XII.37 г. протоколы №№ 15, 19, 33, 37, 41, 44, 45) о расстреле ста семидесяти трех человек нижепоименованных заключенных Ухто-Печорских лагерей НКВД, приговоренных за вновь совершенные ими преступления в лагере: (далее следует список из 173 фамилий). Все сто семьдесят три человека расстреляны и погребены.

Настоящий акт составлен в 2-х экземплярах, из коих один экземпляр в Тройку НКВД по Арх.обл. и один экземпляр в делах 3-го отдела Ухтпечлагерей НКВД.

Воркута. 2 марта 1938 г.

Исполнитель: пом. нач. II Отделения III Отдела ГУЛАГ НКВД лейтенант гос.безопасности (КАШКЕТИН).

Присутствовали: Никитин Заправа Манохин Чечин Михайлов.

А сколько ещё таких актов было подписано Кашкетиным…

25 ноября 1938 года на пост главы НКВД был назначен Лаврентий Берия, который сразу же занялся чисткой аппарата НКВД. «Большой террор» заканчивался и исполнители, вроде Кашкетина, уже были не нужны. Он был отозван из Коми АССР и в январе 1939 г. арестован. Кашкетин был признан виновным в том, что с 1930 г, являлся участником антисоветской организации, действующей в органах НКВД. По заданию этой организации укрывал от разоблачения правотроцкистские кадры и дал согласие на совершение террористического акта в отношении руководителей партии и правительства. Являясь лицом начальствующего состава, злоупотребляя властью и превышая ее, фальсифицировал уголовные дела, производил аресты невиновных советских граждан, подвергал их жестоким избиениям, чем причинил тяжкие последствия.

В марте 1940 г. Военной коллегией Верховного суда СССР на основании ст.ст. 58-7,58-8,58-10 и 58-11 УК РСФСР Хаим-Меер Кашкетин (Скоморовский) был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. 9 марта 1940 г. приговор был приведён в исполнение.

К началу 60-х, просуществовав почти 30 лет, ГУЛАГ был ликвидирован. Ушел в лету Ухтпечлаг. Лагерь на Ухтарке давно сравняли с землёй, как бы стараясь стереть из людской памяти воспоминания о тех страшных временах и «кашкетинских расстрелах». В 2000 году на его месте стараниями членов Ухтинского общества «Мемориал» был установлен памятный крест. Чтобы помнили.

Автор текста: Гирин Владимир Петрович