Есть в центре Екатеринбурга этакий неформальный символ центра горно-металлургической промышленности — жеода бурого железняка. Штука довольно популярная, а потому на её фоне фотографировались многие.
Недавно обнаружил в архиве своего деда — А.Н.Игумнова — две фотографии, посвященные жеоде. Причём, судя по надписям на оборотной стороне, обе фотографии были подарены деду на память. Позвонил отцу, чтобы поделиться, и услышал встречный вопрос: «Это те же фотографии, что Лиза Китаева приносила или другие?» Оказывается, около полугода назад к отцу заходила Елизавета Григорьевна Китаева (дочь Григория Георгиевича Китаева) и приносила на сканирование документы из семейного архива, связанные с доставкой жеоды в Свердловск. В результате у меня на руках оказались сканы трёх фотографий 1930-х годов (одна в двух копиях), скан стенограммы воспоминаний Г.Г.Китаева и копия статьи В.В.Филатова из Уральского геологического журнала за 2001. Посовещавшись с отцом я решил, что публикация всех накопившихся материалов с указанием авторов никого не должна обидеть.
Я уточнил у отца подпись к фотографии. Получилось так.
Верхний ряд: Г.Г. Китаев, К.К. Матвеев, Мазаев
Нижний ряд: безымянный коллектор, Г.Н. Вертушков, А.Н. Игумнов, Краснояров, рука безымянного рабочего.
«Установка Жеоды Игумновым Китаевым в 1936 году». Надпись на оборотной стороне открытки сделана Г.Г. Китаевым. Похоже, что Григорий Георгиевич ошибся с датой.
Для посетителей Уральского геологического музея, студентов, выпускников и гостей горной академии Она ритуальна, как священный камень Каабы для правоверного мусульманина. Всякий, проходящий мимо, считает своим долгом почесть Её вниманием: взглядом, жестом, словом, фотографией на память. Но в отличие от исламской святыни, которую хранят как зеницу ока, к Ней отношение небрежное. Когда-то её внутренность покрытая гетитом, поражала взор благородством хромового блеска. Сейчас Она затёртая и грязная, похожа на никогда нечищеное голенище кирзового сапога. Первоначально Её установили во дворе геологического музея. Ставили долго, безо всяких механизмов, примерно также, как ставили знаменитых каменных идолов на острове Пасхи. Но хозяйственный двор, даже Геологического музея, не место для такого уникума и со временем Её перевезли и установили на газоне у входа в третье учебное здание академии. Теперь, вероятно, вы поняли, о чем идет речь. О жеоде лимонита.
Историю жеоды я впервые узнал от Веры Николаевны Китаевой, вдовы Григория Георгиевича Китаева — известного уральского горщика и геолога-практика, нашедшего и привезшего жеоду в Свердловск. Когда я познакомился с Верой Николаевной, ей было 89 лет, но памятью она обладала фотографической. В этом я убеждался не единожды. В личном фонде профессора К.К.Матвеева, хранящемся в областном архиве, есть собственноручная записка Г.Г.Китаева, в которой он изложил Константину Константиновичу историю находки и перевозки жеоды. Так вот, текст записки и рассказ Веры Николаевны совпадали даже в деталях.
И так, Она зовется жеодой. Её нашли приблизительно в 1905-1907 годах на Бакальском руднике при добыче железной руды. Как-то, во время одного из престольных праздников рабочие рудника в пьяном кураже привезли её на катках к крыльцу рудничной конторы за ведро водки. Винные пары рассеялись, кураж прошел, и жеода стала обыденностью. На неё смотрели, не замечая, как египтяне смотрят на пирамиды, парижане на Эйфелеву башню, солдат — на вошь. Со временем контору перевезли в другое место, в освободившемся здании сначала разместили общежитие, потом детский садик и минералогический уникум жильцы и дети стали использовать как прикрытие для оправления естественных надобностей, особенно в ненастье и сильные морозы. Многие путешественники видели жеоду, восхищались ею и советовали перевезти её в музей. Но огромный, хоть и неопределенный вес жеоды препятствовал её транспортировке. Только какое-то чрезвычайное обстоятельство могло превратить жеоду из отхожего места в музейный экспонат, из нелюбимой падчерицы в блистательную золушку и такой час наступил зимой 1936 года, когда по всему Уралу начали собирать каменный материал для грандиозной геологической выставки, открытие которой приурочивалось к XVII сессии Международного геологического конгресса. Китаев загорелся идеей привезти жеоду в Свердловск и подивить ею участников сессии — геологов со всего света.
«Зимой 1936 г. я выехал за жеодой. — вспоминал десять лет спустя Григорий Георгиевич. — Приехал на Бакал, сделал сани из 2-х бревен, навалил жеоду на сани, они не выдержали и лопнули. Пришлось найти другие, окованные и сделать новый подкоп (под жеоду. — В.Ф.), втолкал туда сани, пришлось с большой опасностью подлезать под неё».
Перебью рассказ Китаева репликой его жены. Вера Николаевна очень много ездила с мужем по Уралу. Была она и на Бакале зимой 36-го года. Но перед транспортировкой жеоды Григорий Георгиевич предусмотрительно отправил её домой. «Так, что я при погрузке не была, — рассказывала она мне, — а то, конечно, не пустила бы его соваться. Рабочие не рисковали подлезать под камень, а Г.Г. в азарте лез везде сам».
То, что делал Китаев, пугало даже видавших виды мужиков. За погрузкой жеоды наблюдали среди прочих зевак заведующий рудником и вездесущий сотрудник НКВД. «Они видели, как я под нее залез. — Писал Китаев. — Уже после погрузки зав. рудником позвал меня к себе обедать и сказал: «Тов. Из НКВД сказал, давай уйдем, а то его раздавит и нам придется отвечать» С большим трудом жеоду трактором через горы довезли до станции Бакал И все. кто был на станции. и сам начальник, помогли втащить её на платформу. Когда её с санями погрузили, начальник сразу распорядился подать паровоз и отвезти платформу с жеодой на весы, т.к. всех интересовал её вес. Вытянула она 9,700 тонн».
В Свердловск жеоду привезли без происшествий, осторожно сняли с платформы и впрягли в сани трех здоровенных битюгов. Возчик, сплюнув и натянув вожжи, крикнул: «Ну, трогай!». Битюги напрягшись, уперлись коваными копытами в мерзлую землю, сани не дрогнули. Тяжел оказался груз даже для таких могучих лошадей. Станционное начальство, посоветовавшись, послало легкого на ногу служащего за автомобилем. Вскоре пригромыхала пятитонка Её поставили в упряжку коренником. Только с помощью такой конно-автомобильной тяги. жеоду, провезли по городу на забаву пешеходам и сдвинув при этом пивной ларек на улице Хохрякова, доставили на место.
Установив жеоду, вокруг неё разбили большую клумбу. Замысел совместить два царства: наземное — цветочное н подземное — каменное. вряд ли принадлежал архитектору-ландшафтнику. Таких специалистов в Свердловске в те годы, пожалуй, не было. Среди художников, оформлявших геологическую выставку, они точно отсутствовали. Наверное, никто и из создателей выставки не знал о японском искусстве устройства миниатюрных садовых ландшафтов. По-видимому, все произошло случайно и потому получилось эффективно первобытная грубость формы жеоды, её охристо-бурый цвет и втягивающая в себя взор, матово-черная полость, гармонично контрастировали с яблочно-зеленой травой и цветами. Удалось ли первым посетителям выставки — иностранным и советским геологам увидеть и почувствовать эту гармонию и этот контраст, как мне, хотя я и не стоял среди них в тот солнечный день 2 августа 1937 г. во дворе геологического музея.
