Дом инженера Н.Н. Ипатьева: последний дом царя

Совсем недавно мои хорошие знакомые ездили в Чехию. В Праге они были не экскурсионно, а самостоятельно. Поэтому и маршруты для своих прогулок по городу они прокладывали самостоятельно. В одной из них они совершенно случайно попали на Ольшанское кладбище. Видимо их зацепило, что это русское кладбище. Вот и пошли ради любопытства искать знакомые имена. И наткнулись в Храме Успения Божьей Матери (на этом же кладбище) вот на такую мемориальную доску.

Сразу возник вопрос, а не тот ли это Ипатьев, в доме которого расстреляли царскую семью? Оказалось, точно, тот самый, Николай Николаевич Ипатьев. И тут опять ворохом полетели вопросы. Ведь о самой екатеринбургской трагедии мы, кажется, знаем все в деталях. А вот кто такой был инженер Ипатьев Н.Н.? Кто построил этот дом в Екатеринбурге? Кто и как там жил до тех страшных событий?

Оказывается, дом построен примерно в конце 1880 года (кто был архитектором, я не выяснила). Этот дом, как и место, где он стоял довольно заметно в истории Екатеринбурга. Двухэтажный каменный дом, поставлен на Вознесенской горке. Это красивое место для своей загородной дачи облюбовал еще Татищев, а в 1766-1808 годах тут стояла деревянная Старо-Вознесенская церковь. Архитектура дома в точности повторила рельеф горки. Восточный фасад (обр. на Вознесенский проспект) был одноэтажным, а западный (в сад) двухэтажный. С подвального этажа имеется выход на Вознесенский переулок (южный фасад). Длина дома составляла 31м, ширина 18 м. А вот главный парадный вход был с Вознесенского проспекта. Архитектурный стиль — псевдорусский с элементами уральского модерна. Внутри дом украшен чугунным литьем, лепниной, росписями.

Первым владельцем дома был горный чиновник статский советник И.И. Рекордивцев. Воспитанный в очень богатой семье потомственных рудознатцев, он получил хорошее образование. Именно это и позволило сделать карьеру и дослужиться до статского советника. Но вот человеком он был, мягко говоря, малосимпатичным и в прямом и переносном смысле. Не имея с детства никаких ограничений, рос он крайне распущенным, склонным к гомосексуализму и педофилии. Любил выпить, играл в карты. А ещё, по воспоминаниям современников, был глуховат, слеповат, лицо обезображено оспой, опухшее от пьянки, а отсутствие передних зубов дополняет картину. Ну, с такой внешностью красоток, конечно, не заманишь. Да, и не нужны они ему были. Из своего дома он устроили настоящий вертеп. Пользуясь своим положением, он из казенной казны оплачивал свои многочисленные «запретные утехи». Особняк получил название «гнездо разврата», и порядочные люди старались обходить его стороной. И тут на сладострастника свалилась беда. Некоторые особо предприимчивые из любовников (в основном из бедного сословия) решили его пошантажировать, и не без успеха. У шантажистов росли аппетиты, у развратника убывал капитал. Дом пришлось продать за долги. Но скандал все равно разразился. Был суд, церковное проклятие, приговор. И Рекордивцев не выдержал и скончался от апоплексического удара. Вторым владельцем дома стал в 1898 году золотопромышленник И.Г. Шаравьев. Этот тоже засветился в уголовном деле торговцев «стрелянными золотыми приисками». Что это было за дело, информации я не нашла. Но дело было громкое, т.к. написано «знаменитое дело по стрелянным золотым приискам». Все тоже кончилось приговором, и дом вновь был выставлен на продажу. Продан он был горному инженеру-дорожнику Николаю Николаевичу Ипатьеву.

Жизнь Николая Николаевич это наглядный пример того насколько катаклизмы истории отражаются на судьбах людей. Коренной москвич, выходец из старинного дворянского рода, чьи корни уходят во времена Ивана Грозного, родился в одном из кварталов старой Пресни. В 1906 году он покидает военную службу, выходит в отставку, и по рекомендации своего старшего брата Владимира (блестящего ученого-химика, позже в США его назовут лучший химик XX-го столетия), решает обосноваться в Екатеринбурге. Хороший инженер и способный организатор, Ипатьев быстро осваивается в городе. Он создает группу специалистов, с которой решает начать свое дело. Открывает небольшую фирму по строительству железнодорожных путей. Получает очень выгодный подряд на прокладку путей дороги Пермь-Екатеринбург на Южном участке. Проект, предложенный Ипатьевым, был и оригинален, и надежен. Строительство началось, но оно не обошлось без финансовых махинаций. И Николай Николаевич был в них замечен. Собственно, на эти деньги и был приобретен дом на Вознесенской горке в 1908 году.

Семья поселилась на 2-м этаже, а на первом разместилась его контора подрядных работ. После заселения, он сразу начинает напихивать дом всеми видимыми и невидимыми на то время удобствами. В доме было электричество, телефонная связь, ванна с колонкой для подогрева. В подвале (том самом) Ипатьев устраивает винный погребок, где можно было посидеть с друзьями, уединившись от дам. С бутылочкой вина, они обсуждали как текущие проблемы, так и события уже сотрясающие тогда страну. Частенько заезжал к брату, Владимир. Как и все либерально настроенные интеллигенты в России, братья почти восторженно приняли весть об отречении Николая II и сразу начали сотрудничать с новой властью. Октябрьский переворот тоже восприняли спокойно. Николай Николаевич надеялся, что ничего не изменится, и он по-прежнему будет строить дороги, преподавать в Университете. Это еще раз доказывает, какие «розовые очки» были на глазах русской интеллигенции. Но они быстро слетели. Когда было принято решение о переводе царской семьи из Тобольска и в Екатеринбург, нужно было решить, где их поселить. В претендентах было три объекта. В том, что выбрали дом Ипатьева, было несколько обстоятельств. Его очень удобное расположение (в смысле организации охраны), и совет Ленину от брата Ипатьева, Владимира. Когда было выписано предписание о выселении (временное), Николая Николаевича в Екатеринбурге не было, но очень быстро приехал и упаковкой своих вещей занимался сам. Сложил он их на хранение в кладовку, рядом с тем злосчастным подвалом. Из этого ясно, что тогда еще он выезжать из дома не собирался. Дом был обнесен высоченным забором.

30 апреля 1918 года сюда привезли царскую семью. Где в это время жил вместе с семьей Ипатьев достоверно не известно. После расстрела царской семьи в доме стали усердно заметать следы. Старались 4 дня: отмывали, скребли, собирали царские вещи, искали тайники. А 22 июля 1918 года в газете «Уральский рабочий» появилась заметка. Мол, по просьбам трудящихся расстреляли царя-кровопийцу. И сразу, в тот же день власти вызвали к себе инженера Ипатьева и вернули ему ключи от дома. Иди, дорогой, живи. Я, думаю, во время этих событий и произошла у него переоценка ценностей. Заходил ли он в свой дом это неизвестно, скорее всего, нет. Все вещи позднее были обнаружены на месте.

В Екатеринбург вскоре вступили войска белой армии, в доме расположился штаб генерала Р. Гойды и Омское правительство. В1919 году город переходит в руки красных. Известно, что инженер Ипатов ушел вместе с белыми, эвакуировался вместе с Горным институтом. В Чехии, где он в итоге оказался, работал по специальности, был уважаем, его ценили как отличного специалиста, преподавал. И все-таки шлейф владельца дома, где была расстреляна царская семья, тянулся за ним до конца дней его. В некрологе на его смерть было написано: «20 апреля умер в Праге и похоронен в крипте Успенского Храма на Ольшанском кладбище Николай Николаевич Ипатьев, в доме которого большевики убили Императора и всю его семью… Со смертью Н.Н.Ипатьева, милого и делового человека, любимого всеми, знавшими его, сошел в могилу один из людей, имя которого, хоть и случайно, остается навсегда связано с Екатеринбургской трагедией».

А история дома продолжалась. Если за рубежом его называли Уральской Голгофой, то у нас на заре советской власти «Последний дворец — последнего царя». С 1927 года здесь располагался музей революции и пионеров, водили на экскурсии в подвал.

И рассказывали им, как убивали царя — кровопийцу. А вот рассказывали ли о том, как убивали девочек и 14-летнего мальчика, а не дострелив, добивали штыками. Не пощадили даже маленькую комнатную собачку царицы, пригвоздив её штыком к полу. Не знаю, но хочется думать, что все-таки уже тогда понимали, что гордится нечем. Во всяком случае, со временем экскурсии прекратили, а сам факт расстрела начала замалчивать. Нет, никто этого факта не отрицал и не засекречивал, но интерес к теме не поддерживался. В доме в разные периоды располагались различные конторы и организации, а во время войны там хранились бесценные экспонаты Эрмитажа.

Интерес к зданию вспыхнул с новой силой в 1975 году, когда было принято решение о сносе здания на самом высоком уровне. Вопрос о сносе поднял Ю. Андропов. Он был обеспокоен тем, что приближались две даты. Во-первых, 110 лет со дня рождения Николая II. Во-вторых, 60 лет со дня расстрела царской семьи. Председатель КГБ боялся оживления интереса на западе к дому Ипатьева. Ходили слухи, что дом хотят включить в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Во время принятия постановления Свердловский Обком партии возглавлял Яков Рябов. Он то, при поддержке Соломенцева, и оттягивал выполнение постановления. Вряд ли они сочувствовали императорской семье, просто понимали, что снос только подстегнет интерес населения к событиям 1918 года. Так оно и случилось.

Сменивший Рябова на посту Секретаря Обкома Борис Николаевич Ельцин, выполнил постановление партии и правительства. В июле 1977 года начала работать комиссия во главе с профессором А.А. Малаховым по вопросу исследования подвалов и тайников в нем. Искали драгоценности, но важнее было найти какие-нибудь записи, дневники. 3 августа дом исключили из реестра исторических памятников, обнесли забором и начали разбивать. Длилось это действо несколько дней, а не ночей (как писал в своей книге Б.Н. Ельцин). Сохранились даже фотографии.

А вот ночью по руинам лазили свердловчане в поисках царских драгоценностей. И, по слухам, одному повезло. Он нашел браслет одной из княгинь.

Ельцин в своей книге вспоминает: «В средине 70-х я воспринял решение о сносе дома спокойно. Как хозяин города. Да, и сопротивляться было бесполезно…»

Сейчас на месте дома Ипатьева стоит Храм-на-Крови Святых.

Очень красивый Храм, и стоит на таком месте, что когда солнце падает на его золоченные купала, свет от них разливается почти по всему городу.

Когда совершаются преступления такого рода, то скрывать их бесполезно. Хоть дома сноси, хоть трупы прячь в затопленных шахтах. Как сказал наш знаменитый советский классик «Все тайное всегда становится явным».