Олег Домрачев

Испытатель — человек, сделавший риск своей профессией. В его характере бесстрашие не на последних ролях. Но вместе с тем надо уметь взвешивать свои силы и возможности техники, просчитывать ситуацию на несколько ходов вперёд, не бояться тяжёлой и грязной работы. Тагильчанин Олег Домрачев — из этого племени отважных и прагматичных трудяг.

— Олег Валентинович, чтобы стать испытателем грозных машин, надо родиться и вырасти на Вагонке?

— Не обязательно, но желательно. Я рос в заводской семье: мама работала контролёром на Уралвагонзаводе, отец — в КБ «Трансмаш» водителем-испытателем танков. Он о другой профессии никогда не мечтал, смолоду любил и понимал танки. До сих пор в домашнем архиве хранится заметка из армейской газеты, в которой рассказывается, как честно выполняет свой армейский долг танкист Валентин Домрачев. Я с ясельных лет отцовский шлем примерял и после школы пошёл осваивать «фамильное» дело. В техникуме наша специальность называлась «Гусеничные и колёсные машины», но нас звали не иначе как танкистами. В армии немножко неба попробовал — служил в ВДВ, а потом опять вернулся в Нижний Тагил — к родителям и заводской бронетехнике.

— А какие чувства испытали, когда впервые через заводскую проходную шагали?

— Первое знакомство с заводом у вагонских мальчишек в 70-х по-другому происходило — они через забор перелезали. Звало нас туда любопытство и желание отметиться среди сверстников. Например, за выбракованной резиной на территорию лазили, из неё классные рогатки получались. Как говорится, полчаса страха, зато потом — уважение пацанов и «вооружение» на целый год.

— Нет, тут без самодеятельности. На практике в техникуме изучали бронетехнику. Для этого в подвале танк старенький стоял. В 16 лет на пробеговых испытаниях уже иногда отца подменял, за рычагами сидел. А когда устроился на работу, романтика закончилась, началась работа на износ. Испытаний тогда было очень много: и серийные машины обкатывали, и те, что в серию не пошли. Начинал с Т-72.

— Например, с 1984 по 1988 годы участвовал в пяти продолжительных «бегах» — в Сибири, Средней Азии, Украине, Белоруссии, Прикарпатье. Тогда три крупных завода в стране выпускали однотипную продукцию. Проводили сравнительные испытания, проверяли эффективность и надёжность нововведений. Каждый раз по два-три месяца на марше.

Особенно запомнились тяжёлые «бега» в Сибири. Шли колонной, каждый день необходимо было пройти 300 километров, ночью — отдых. А у нас случилась поломка. Подождали машину сопровождения, чинились целый день, колонну догнали только к утру. Подъехали к деревне, а там все машины уже трогаются. Ну, и мы с ними — без сна, без отдыха. Подменил тогда армейского водителя, на него уже смотреть было жалко. Трасса шла вдоль рва, глубокий ров, преодолеть его не можем. Опять отставать? Приметил автомобильный мост, разогнался в камышах и проскочил по нему. Потом оглянулся, а мосток-то совсем узкий, чудом вписался. Проверяющие разозлились. Так и сказали: «Дурак-каскадёр, фильмов, наверное, насмотрелся». А я считаю: если есть уверенность в своих силах, если характер броневой, тогда удача от водителя не отвернётся.

— Бывали, значит, ситуации, когда серьёзную профессию и трудную задачу сдабривали авантюрным шармом?

— Не без этого. Особенно красиво стремились выступить перед потенциальными покупателями. Их ведь надо было убедить, что наши танки — это то, что им нужно. Например, перед реализацией индийского контракта провели испытания в пустыне.

— Шли на Т-90 по барханам в пустыне Тар. Температура воздуха в тени +52 градуса по Цельсию. Столб пыли за танком, пыль вообще везде. Траки уходят в песок, а он раскалён — не дотронуться. Датчики показывают критическую температуру охлаждающей жидкости. Ад настоящий, но мы выдержали раунд за раундом. Показали маневренность машины, выполнили поставленные задачи в стрельбе боеприпасами и ракетами, стреляли с места и в движении.

— Даже круче. Убедился в этом, когда «прокатил» в своём танке друга — 14-кратного чемпиона мира по внедорожным ралли Володю Чагина. Проехали всего несколько километров, но Володе хватило впечатлений. Когда вылезал, его слегка покачивало. Он искренне удивился тогда: «Как ты на этом чёрте гоняешь?».

— Наши танки стоят на вооружении во многих странах мира. Практически во всех и побывал: с товарищами возможности машин демонстрировали, экипажи обучали.

— Сколько угодно. Например, в середине 90-х обучали с главным конструктором УКБТМ Андреем Терликовым в Алжире экипажи. Закончился рабочий день, надо было машину в парк отогнать — 15 километров вниз по серпантиновому спуску горного плато. Стартовал, а за мной три внедорожника «увязались». Я, когда приехал, уровень масла замерил, машину брезентом закрыл… Тут и «эскорт» пожаловал. Как же так, удивляются, мы по пустыне запросто 100 километров в час выжимаем, а танк догнать не могли. А как догнать, если вся дорога словно стиральная доска от водных потоков — борозды от пяти сантиметров до метра. Для автомобиля эти неровности очень чувствительны, а для танка совершенно незаметны.

Очень ответственными всегда были испытания на ремонтопригодность. Как-то в Саудовской Аравии с Виталием Фёдоровичем Поповым установили рекорд: сняли двигатель за три с половиной часа, а потом за пять часов установили его на место и запустили машину. На заводе даже не поверили, что мы так лихо вдвоём управились.

Приятно, конечно, за границей чувствовать превосходство отечественной техники. Но иногда бывало за державу обидно. Тогда же, в 90-е, в Объединённых Арабских Эмиратах проходили испытания в горах и в пустыне. После изматывающего многодневного марша по 50-градусной жаре остановились в маленьком городке. Коллеги с английского танка сразу побежали покупать прохладительные напитки, а я сижу, терплю. Мне ведь 17 долларов суточных полагается, а в Нижнем Тагиле голодно, в магазинах пусто. Семья ждёт, что я привезу из-за рубежа. Так что газировка для русского — роскошь. Британские водители это понимали, презентовали тогда нашему экипажу целый поднос с банками пепси. Взял, если честно, подарок с чувством унижения.

— Да, я принимаю участие во всех показах бронетехники Уралвагонзавода. С танком Т-90С с горки летаем, по рву плаваем, по целям стреляем. По тысяче раз на дню с коллегами отвечаем на вопросы специалистов и зевак. Казалось бы, трасса до мелочей известна, трюки отработаны, а каждый раз перед выездом волнуюсь. И пока не убрал ногу с педали тормоза, мандраж ощущается. Уровень мероприятий высокий, и я, и коллеги понимаем — за нами завод, его имидж. За всю 14-летнюю историю выставок на «Старателе» неприятности были лишь дважды. Один раз вышел из строя турбокомпрессор, пришлось по-тихому с трассы уползать. А другой нашей поломки, я думаю, зрители даже не заметили. В провода управления попал посторонний предмет. Взялся за рычаг — не шевелится. Понял, что танк может поворачиваться только налево. Так и проехали с Сергеем Ковалёвым по кругу, попав на все препятствия.

— В Нижнем Тагиле акцент делается на технические и боевые возможности техники. К показу нас готовят технари, люди серьёзные и основательные. В Жуковском правят бал шоумены. Те же возможности мы показываем как бы играючи. Больше театральности. Слышали бы вы наши переговоры накануне выступления с устроителями. Ставят задачу: «Вы стоите под водой. У вас под водой связь есть? А под землёй? Тогда лучше мы вас закопаем, потом вы подниметесь из-под земли и понесётесь по пламени…». А балет под классическую музыку, то есть «синхронное маневрирование тяжёлых боевых машин на предельно малой площади» был официально зафиксирован Российским комитетом по регистрации рекордов планеты. Думаю, что и организаторам выставок в Нижнем Тагиле не помешает усиление зрелищности выступлений.

— В 2001 году на «Старателе» мы показ откатали, разделись по пояс, стали технику мыть. Президент Путин со всеми сопровождавшими на выход уже шёл и вдруг круто повернул на участок, где стояли наши танки. Посмотрел технику, спросил, как чувствуют себя водители на трамплине, ведь танк не предназначен для «полётов». Ответили, что вполне терпимо. Конструкторов наших похвалил, что создали такую маневренную технику.

И другие высокие гости выставок мимо нас не проходили. У меня есть наградные часы от начальника генштаба Юрия Балуевского, от министра обороны Сергея Иванова. Борис Ельцин крепко руку жал, а Василий Лановой и Андрей Ростоцкий интересовались подробностями подготовки к выступлениям, нашими эмоциями на показах.

— Я тогда сказал, что думал. Тагильчане способны делать современную технику, осваивать новые технологии, но складывалось впечатление, что это не нужно министерству обороны. Военные делают ставку на капремонты старья, а новое не заказывают. Дошло до того, что с высоких трибун чиновники, отвечающие за оборону государства, заговорили о том, как выгодно закупать танки за границей. Как можно терпеть пренебрежительное отношение к делу твоей жизни? Обиделись не только все наши рабочие, ветераны тоже с горечью восприняли разрушительную политику команды министра Сердюкова. Вот я и посоветовал Владимиру Путину отправить этих высокооплачиваемых дилетантов по известному в народе маршруту. Что он и сделал, кстати, недавно.

— На том же телемосте Игорь Холманских предложил Владимиру Путину приехать в Москву с заводчанами и отстоять стабильность в стране.

— Игорь Холманских — человек слова. И впрягся не за себя, за ним коллектив из тысячи человек, 130-й цех — один из самых высокотехнологичных, это практически мини-завод. Видно, накипело у Игоря Рюриковича, как говорится, набралась критическая масса — и прорвало, как лавину. И если бы не сказал Холманских, то выступил бы кто-нибудь из рабочих.

— Да, после травли в Интернете, где рабочих блогеры обзывали «быдлом», отказывали им в праве на собственную точку зрения, в начале 2012 года тагильчане решили заняться политикой. Было организовано общественное движение «В защиту человека труда». Вместе с Игорем Рюриковичем Холманских, который тогда возглавлял наш цех, мы побывали на десятках уральских предприятий. Мне кажется, что в ходе этой кампании Холманских стал руководителем уже не заводского масштаба. Проявил себя как политик и организатор. Приезжаем, например, на Качканарский ГОК. Рабочие, уставшие после смены, думают о домашнем борще, а мы им про политику рассказываем. Разговор начинается трудно, но затем Игорь Рюрикович приводит несколько примеров того, как принижена роль человека труда, чего можно добиться, объединившись. Народ откликается, горняки рассказывают о наболевшем. Расстаёмся друзьями. Его мысли понятны, слова честны, и люди отвечают на правду доверием.

— С этой проблемой мы не могли разобраться долгие годы. Наши льготы были прописаны в советское время, а вот те, кто приходил в профессию после перестройки, не могли на них рассчитывать. Во время встречи в 130-м цехе весной прошлого года я попросил Владимира Владимировича помочь тем, кто испытывает бронетехнику. Нас ведь в России не так и много — три сотни вряд ли наберётся. Президент обещал тогда разобраться. Прошло три месяца, и приказом Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии наши профессии были включены в общероссийский классификатор профессий рабочих, служащих и тарифных разрядов. Причём с правом досрочного применения в правоотношениях, возникших с 1985 года.

— Укороченный рабочий день, более продолжительный отпуск, высокая тарифная сетка, выход на пенсию в 55 лет. В общем, всё, как, например, у металлурга. От всех водителей-испытателей и контролёров благодарю Владимира Владимировича за содействие, потому что после стольких лет «невесомости» мы вновь легитимны. Теперь предприятие увереннее сможет привлекать молодых специалистов. Несмотря на условия труда, порой связанные с риском для жизни, они будут защищены государством.

— А есть в вашем подразделении толковая молодёжь?

— У нас все толковые — и молодые, и стажисты. Работа такая — легковесности не терпит. Нас на заводе тридцать человек — коллектив небольшой, сплочённый. Всю жизнь работаем бок о бок и столько же друг у друга учимся. Если что непонятно, не считаю зазорным спросить у наших кадровых работников — Павла Семёнова, Виталия Попова, Сергея Свирихина, Михаила Таранухо, Евгения Булашева. С Виктором Симочкиным советуемся на равных и молодёжь уважаем. Она у нас грамотная, только чуток ленивая на обновления. Ускорение придашь — отлично всё получается. Уверен, что у наших танков и наших ребят большое будущее. Попомните моё слово: имена Анатолия Огаркова, Евгения Лантуха, Александра Гизатулина, Андрея Дудникова и Олега Козина ещё не раз встретятся в восторженных репортажах журналистов.

— За труд. Я старался рассказать об интересных моментах своей работы, но большая её часть — задания на износ для техники и людей, огромные физические нагрузки, высокая ответственность, ведь наши специзделия не копейки стоят. А честный труд благодаря усилиям полпреда президента в УрФО Игоря Холманских теперь на Урале в дорогой цене. Конкурсы профмастерства проходят с размахом во всех регионах, у СМИ повысилось внимание к людям в рабочих спе-цовках, государство их отмечает наградами. Даже звание «Герой Труда» вернули.

Мне вручили медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени в сентябре 2011 года, тогда такие же награды получили исполнительный директор корпорации «Уралвагонзавод» Владимир Рощупкин и контролёр-испытатель боевых машин Вячеслав Елохин. Но главная награда для завода и его людей — внимание государства к нашей корпорации, вера в возможности отечественного машиностроения. Вагонка может и должна работать на укрепление обороны нашей страны.

— Когда дилетанты притворяются специалистами. Пафоса много, а когда дело доходит до принятия решений, они или стрелки переведут, или глупость сморозят. К сожалению, в последнее время таких «знатоков» можно встретить и в оборонной отрасли.

— К счастью, их большинство. И каждая встреча с ними обогащает. Недавно на сравнительных испытаниях общался с итальянскими механиками. Без знания языка обошлись. Жесты, междометия, показ деталей… И машина их на колёсном ходу мне понравилась, и подход команды к делу. Их, кстати, наша бронетехника тоже впечатлила.

— Чистоту и порядок. Такой уж характер. Кулинарных пристрастий особых нет, лишь бы обед был приготовлен руками любимой женщины. Красоту исполнения ценю. Не только в музыке или театре, но и в домашних делах. Стараюсь не просто дырку в стенке прокрутить, а сделать это эстетично и шуруп подобрать соответствующий. Всё вокруг должно глаз радовать.

— Сын и дочь уже взрослые самостоятельные люди. На завод не пошли, занимаются бизнесом.

— Планы на два года вперёд. Нынче отпуск посвящаю ремонту в квартире (вы уже поняли, что красота требует личного вмешательства), а в следующем обязательно поеду в страну моей мечты — Испанию. Хочется там всё-всё посмотреть и почувствовать себя не командированным специалистом, а обычным российским туристом.